Научно-технический прогресс и природа

Недалеко время, когда человек получит в свои руки атомную энергию, такой источник силы, который даст ему возможность строить новую жизнь, как он захочет...

Сумеет ли человек воспользоваться этой силой, направить ее на добро, а не на самоуничтожение? Дорос ли он до умения использовать ту силу, которую неизбежно должна дать ему наука? Ученые не должны закрывать глаза на возможные последствия их научной работы, научного прогресса. Они должны себя чувствовать ответственными за последствия их открытий. Они должны связать свою работу с лучшей организацией всего человечества.

В. И. Вернадский

Научно-технический прогресс на современном этапе развития нашей страны партия рассматривает как коренной вопрос ее экономической политики. Выступая с докладом на совещании в ЦК КПСС по вопросам ускорения научно-технического прогресса в июне 1985 г. М. С. Горбачев отмечал: "Нам предстоит осуществить новую техническую реконструкцию народного хозяйства, качественно преобразовать материально-техническую базу общества. Решение этой задачи - дело безотлагательное, дело общепартийное и общенародное. И решить ее надо в кратчайший исторический срок, обеспечив выход страны на передовые рубежи в производительности труда и эффективности экономики. Воплотить намеченное можно только на пути интенсификации производства, на основе новейших достижений науки и техники".

Научно-технический прогресс является той единственной материальной основой, на которой только и могут решаться кардинальные проблемы общественного экономического и социального развития. Среди этих проблем назовем ключевые - это рост производительности труда, интенсификация производства, ресурсосбережение и охрана природы от ее разрушения и загрязнения. Без решения этих взаимосвязанных задач невозможно повышение благосостояния общества. Посмотрим, как эти задачи решаются в настоящее время и каковы их пути наиболее эффективного решения в будущем, имея в виду перспективу нашего развития до конца текущего века.

В сложившейся практике экономического анализа эти показатели, как правило, рассматриваются изолированно, вне взаимосвязи одного и другого. При таком подходе легко составить представление о благополучии и даже о крупных успехах в развитии научно-технического прогресса. В самом деле. Всего за 16 лет производство промышленной продукции увеличилось в 2,2 раза. Разве это не свидетельство прогресса?

Производительность труда за это время повысилась в 1,9 раза. Казалось бы, тоже успех немалый. Однако более внимательный анализ заставит нас обратить внимание на то, что рост промышленного производства в значительной мере до сих пор достигается ценою увеличения численности работников, занятых в промышленности. Общая численность промышленного персонала возросла на 21 процент, а инженерно-технических работников даже в 1,5 раза. Это ли не показатель экстенсивного роста и отсутствия подлинного, результативного научно-технического прогресса? Ведь во всех развитых капиталистических странах рост промышленного производства уже многие годы достигается при том же и даже сокращающемся количестве занятых в этой отрасли. Так, в США численность работников, занятых в промышленности, только за период с 1973 по 1983 г. сократилась на 15 процентов. Располагая численностью промышленного персонала в 1,6 раза большей, чем в США, Советский Союз производит 80 процентов от американского объема промышленной продукции. В сельском хозяйстве этот разрыв намного больше. Наша статистика до удивления изобретательна на способы демонстрации наших "выдающихся" успехов. Откройте любой статистический ежегодник "Народное хозяйство СССР". Там вы прежде всего обнаружите такие, например, данные. Продукция промышленности в 1986 г. превысила уровень 1913 года в 205 раз, капитальные вложения возросли в 154 раза, производительность труда повысилась в 64 раза. Не менее впечатляющими, по мнению наших статистиков, должны быть и такие сведения. За один день наша страна производила нефти в 1940 г. 85 тыс. тонн, а в 1986 г. - 1690 тыс. тонн, газа соответственно 8,8 млн. и 1951 млн. кубических метров, телевизоров 1 и 27 тыс. штук. Рост, как видим, ошеломляющий. Ежедневное производство нефти по сравнению с довоенным уровнем увеличилось в 20 раз, газа в 222 раза, а телевизоров в 27 тыс. раз! Найдем мы здесь и такие данные. Месячная заработная плата рабочих и служащих с 33 рублей в 1940 г. поднялась до 196 рублей в 1986 г., то есть повысилась в 6 раз.

Спросим, однако, наших восторженных статистиков: кому и какую информацию несут эти реляции? О чем они свидетельствуют? В современном мире о научно-техническом прогрессе недопустимо судить лишь по объемным показателям промышленного и сельскохозяйственного производства, даже в том случае, если речь идет о так называемых прогрессивных видах продукции. Чтобы показать, что такое суждение необъективно, что оно не раскрывает сути происходящих процессов в развитии науки и техники, сравним динамику производства в СССР и США металлорежущих станков с числовым программным управлением, которые у нас до сих пор оцениваются как важнейший фактор роста производительности труда и повышения качества выпускаемой с их помощью продукции. Таких станков в 1980 г. СССР и США производили одинаковое количество - по 8,9 тыс. штук. В последующем это соотношение резко изменилось. В 1986 г. американцы сократили их производство до 4,6 тыс., а мы увеличили до 20,3 тыс. штук в год. Соотношение же производительности труда в промышленности между нашими странами не изменилось. У нас она по-прежнему составляет 55 процентов от американского уровня.

Чем же объясняется столь неблагоприятная для нас ситуация? Причин здесь несколько, но с точки зрения научно-технического прогресса главной является та, что американское станкостроение за это время успело перейти на производство высокопроизводительных обрабатывающих центров с гибкой (легко перестраивающейся) технологией. Мы же в этом направлении делаем лишь первые шаги. Зато обычных станков у нас в избытке. В среднем по промышленности их имеется по три на одного станочника. Какой же это огромный омертвленный капитал в виде бесполезно затраченного труда и бездействующего металлофонда!

Может возникнуть вопрос: какова связь между этой и подобными техническими новациями и охраной природы? А связь, оказывается, весьма тесная. Поскольку наша страна производит в 4,4 раза большее количество станков, то необходимо иметь и соответственно большее количество металла. С учетом большей металлоемкости станков нашему станкостроению требуется в 5,5-6 раз больше металла. Следовательно, необходимо иметь большие металлургические мощности, а для их загрузки соответственно больший объем добычи железной руды. Далее разрушающее технологическое воздействие на природу представить нетрудно. Как было уже показано в одном из разделов книги, металлургическая и горнорудная промышленность являются одними из наиболее интенсивно разрушающих и загрязняющих земельные и водные ресурсы, воздушный бассейн обширных регионов страны.

Однако высказанные соображения относятся не только к станкостроению. Эта же ситуация наблюдается и в других отраслях машиностроения. Выше уже отмечалось, что СССР производит в 5 раз больше тракторов, чем США. В 1986 г. их было выпущено 595 тыс. штук, в том числе 145 тыс. так называемых энергонасыщенных с мощностью двигателя свыше 100 лошадиных сил. Из общего количества произведенных тракторов 395 тыс. поставлено сельскому хозяйству, 39 тыс. на экспорт, остальные в другие отрасли народного хозяйства.

Во-первых, отметим, что народное хозяйство просто не нуждается в таком количестве тракторов. Например, во многих колхозах и совхозах на каждые 100 тракторов имеется всего 70, а то и меньше трактористов. Значит, машины простаивают, а нередко и просто "раскулачиваются" на запчасти, которых годами и десятилетиями не хватает. Да и то сказать, легко ли ими запастись на такую прорву машин, да еще не очень-то надежных в эксплуатации. Во-вторых, тракторы наши непомерно тяжелы. Вот конкретный пример. Одно из самых гигантских наших ведомств - Минсельхозмаш СССР затеяло производство нового супермощного трактора Т-330. Для этого специально был построен гигантский завод в Чебоксарах. Новая модель трактора усиленно рекламировалась как большое достижение научно-технического прогресса и вызывала много надежд. А что же на деле? Первые же месяцы эксплуатации новой машины выявили огрехи конструкторов и изготовителей. Выяснилось, что крайне ненадежен двигатель с воздушным охлаждением. К тому же Т-330 оказался непомерно грузным. По оценке потребителей, при равной мощности бульдозер на базе чебоксарского трактора на 18 тонн тяжелее японского аналога фирмы "Комацу". Поэтому десятки "лошадей" дизеля вынуждены трудиться лишь над перемещением избыточного веса. Не отличались надежностью и многие узлы. В результате некоторые машины даже не могли самостоятельно выехать за ворота предприятия.

Перечень средств производства, в тысячных и миллионных тиражах выпускаемых нашей промышленностью без учета истинной потребности в них, а лишь для выполнения ведомственных, бюрократических планов роста, можно продолжать без конца. Но мы на этом примере прервемся и проследим за дальнейшим развитием цепочки технологических связей, порождающих всеобщий дефицит ресурсов, несмотря на их непрерывное наращивание.

Нетрудно представить, что для работы заводов, производящих ненужные станки и тракторы, требуется огромное количество электроэнергии. Вместе с ней требуется неменьшее количество металлолитья и проката, которые получают в литейных установках, на слябингах и блюмингах. Чтобы работало это оборудование, необходима электроэнергия. Нужна она и для работы доменных и электропечей, выплавляющих металл. Не обойтись и без огромных затрат электроэнергии при добыче железной руды, ее обогащении и транспортировке к местам плавки. Так порождается дефицит электроэнергии в результате лишь одного нами рассмотренного цикла. А ведь таких циклов в народном хозяйстве множество.

Вот и принимается следующее могущественное ведомство - Минэнерго СССР за решение, по существу, неразрешимой задачи ликвидации дефицита электроэнергии путем ее форсированного наращивания привычным путем строительства гигантских электростанций, разрушающих и загрязняющих природную среду, изменяющих лик нашей земли и несущих угрозу гибели всего живого на ней.

Конечно, современное общественное производство и потребление да и весь уклад жизни немыслимы без роста производства электроэнергии. Поэтому речь идет, разумеется, не о замораживании роста производства электроэнергии, а об определении истинных потребностей в ней и о способах ее получения, согласующихся с целями и задачами охраны природы. Программу обеспечения страны энергией, в том числе электрической, следует начинать разрабатывать не с суммирования отраслевых заявок на нее, предъявляемых ведомствами, исходя из их бюрократических планов максимизации выпуска традиционных, зачастую никому не нужных продуктов, а с коренной перестройки структуры народного хозяйства.

Необходимо переориентировать экономику с производства преимущественно промежуточных продуктов общественного труда на производство конечных продуктов, удовлетворяющих личные и общественные потребности, а не потребности отраслей и ведомств.

А для этого надо изменить структуру использования производимого национального дохода. Нам жизненно необходимо снижение, а не повышение доли накопления. Следует четко уяснить, что производство средств производства - не самоцель. Их объем и структура производства должны строго определяться требованиями социально-экономической цели социализма. А она гласит: общественное производство развивается в интересах наиболее полного удовлетворения постоянно растущих материальных и духовных потребностей и всестороннего развития личности советских людей.

Что касается производства орудий и предметов труда, то оно выступает как средство достижения этой цели. Потому их нужно ровно столько, сколько при полном использовании достаточно, чтобы обеспечить цель. Наша плановая практика, прокламируя лозунг "Все - во имя человека, все - для блага человека", в своих реальных действиях именно его и игнорирует.

Каков механизм этого игнорирования? Прежде всего это непомерно раздутое новое строительство при сохранении старых производственных фондов и устаревших, отсталых, ресурсоемких, загрязняющих технологий.

Сложившийся стереотип мышления явно вступает в противоречие с подлинным научно-техническим прогрессом, что особенно наглядно в сельском хозяйстве. По традиции здесь по-прежнему делается ставка на количественный рост технической оснащенности, химизации и мелиорации, на расширение обрабатываемых земель и увеличение поголовья скота. Между тем действенной и наиболее эффективной основой роста продуктивности земледелия в современных условиях становится биотехнология. Важнейшее преимущество биотехнологии перед технократическим подходом к развитию производительных сил сельского хозяйства состоит в том, что она базируется на максимальном использовании природных факторов воспроизводства, при ограничении техногенных факторов, как правило, несовместимых с экологическими требованиями. Осознание этого преимущества имеет первостепенное значение для выработки стратегической концепции развития производительных сил деревни. "Земля, - неоднократно подчеркивал выдающийся практик и почетный академик ВАСХНИЛ Т. С. Мальцев, - живой организм, у которого свои, вполне определенные законы развития. Их необходимо изучать и считаться с ними, не навязывать земле своеволия". В соответствии с экономической стратегией партии, принятой XXVII съездом КПСС, сельское хозяйство, как и вся экономика страны, должно последовательно переходить на путь интенсивного развития. Однако интенсивное развитие - это производство большего количества продукции с меньшей производственной площади и, что очень важно, с относительно меньшими затратами на единицу получаемой продукции. При таком понимании интенсификации, а это единственно правильное ее понимание, наше сельское хозяйство все еще развивается экстенсивно. Обрабатываемые площади земель чрезмерно расширены и не сокращаются, увеличивается поголовье скота, растет себестоимость продукции. Чем можно объяснить такое неблагоприятное положение? Причин здесь несколько, но главная из них - это потеря плодородия земли. Интенсивное развитие сельского хозяйства возможно лишь при увеличении плодородия почв. Задача эта сложна по многим причинам.

На территории нашей страны десятки тысяч видов почв. Практически все варианты, которые есть в мире. Эти виды почв объединяются в более крупные типы, и их - десятки. Каждый из видов нуждается в особом подходе, в особой обработке, в индивидуальном ведении хозяйства. В опасном состоянии в нашей стране находится более 120 млн. гектаров пахотной земли. Это больше половины ее общей площади. Ежегодно в результате эрозии теряется полтора миллиарда тонн почвы, самой плодородной ее части, насыщенной гумусом, на создание которого природа потратила тысячи лет. Количество почв с одно-двухпроцентным содержанием гумуса в этом столетии значительно возросло.

В настоящее время ученые пытаются обобщить накопленный за столетия опыт, который поможет выявить глобальную роль почвенного покрова в биосфере. Почва - это не только средство сельскохозяйственного производства. Это еще очень важный элемент всего биосферного и геосферного механизма. Она, например, регулирует состав атмосферы. Выяснено, что из почвы в атмосферу идет постоянный поток различных газов. Выделяется углекислота, водород, метан, этилен и другие органические соединения. Этот процесс влияет на состав атмосферы. Когда мы нарушаем баланс, то ломаем очень сложные связи, механизмы функционирования биосферы в целом. На почву нельзя смотреть как на некий механический субстрат из глины, песка и воды, который можно как угодно колесовать машинами, заливать водой и начинять химикатами. Согласно учению В. В. Докучаева почва - это сложный живой организм, который легко необратимо разрушить. Разрушить как раз с помощью неразумных способов механизации и химизации. Возьмем, например, применение минеральных удобрений и ядохимикатов в земледелии. Твердо укоренилось ошибочное представление: "больше минеральных удобрений - выше урожай". Культурное земледелие существует тысячелетия, а химизируемый его вариант зародился только в середине прошлого века, но уже породил сложные экологические проблемы. В СССР в настоящее время ежегодно в среднем вносится на гектар пашни 51 килограмм азота. Это составляет лишь 0,2 процента всего азота, содержащегося в метровом слое земли. Природный азот безвреден, а вот об искусственном этого не скажешь. При больших дозах (200-300 килограммов на гектар) внесения азота происходят процессы минерализации природных запасов азота. Он образует соединения, не усваивающиеся растениями и загрязняющие почву. Как правило, нитраты вымываются. И минеральные удобрения обедняют почву, связывая естественный почвенный азот. Одновременно нитраты накапливаются в растениях. Особенно опасно загрязнение почвы фосфором. Вместе с ним вводятся, как правило, фтор, стронций, кадмий и другие редкие элементы, ему сопутствующие.

Многие удобрения, а также пестициды с большим трудом выводятся из почвы. Недавно был выполнен расчет глобального баланса ДДТ, и оказалось, что 50 процентов этого яда, внесенного в биосферу, сохраняется в ней в течение десятилетий, нанося вред всему живому, и прежде всего человеку. Теперь применение этого препарата запрещено. А ведь ДДТ не самый опасный ядохимикат из применяемых в сельском хозяйстве.

О том, что рост применения минеральных удобрений отнюдь не гарантирует роста урожайности, убедительно говорит практика нашего сельского хозяйства. Так, потребление минеральных удобрений с 1970 по 1986 г. увеличилось в 2,5 раза, а урожайность зерновых культур, хлопчатника, сахарной свеклы, картофеля, подсолнечника осталась на том же уровне.

Соотношение урожайности в СССР и в некоторых других социалистических странах в последние годы характеризуется следующими данными.

Как видим, наша страна резко отстает от других социалистических стран по уровню урожайности. Причинами этого являются непомерно раздутые площади посевов, в том числе и за счет земель, теряющих плодородие вследствие эрозии, нарушение севооборотов, отставание селекции и семеноводства. В последние годы у нас очень много говорят и пишут о сокращении пашни в расчете на душу населения, усматривая в этом чуть ли не главную причину неудовлетворительного роста сельского хозяйства. Такое сокращение действительно имеет место. Если в 1960 г. на одного жителя СССР приходилось 1,02 гектара пашни, то теперь этот показатель сократился до 0,8 гектара. Однако это неизбежный и закономерный процесс, наблюдающийся во всех странах мира. Он обусловлен ростом населения и ограниченностью земель, пригодных для распашки. Конечно, сельскохозяйственные земли надо всемерно охранять от промышленной экспансии, но еще в большей мере они нуждаются в охране от истощения, от бесхозяйственного использования и в воспроизводстве их плодородия. Сопоставление нашей страны с другими странами по землеобеспеченности убедительно говорит о том, что отнюдь не сокращением земель обусловлена низкая продуктивность нашего сельского хозяйства. Приведем сопоставимые данные по ряду стран.

Приведенные данные показывают, что, располагая наибольшей (за исключением Канады) площадью засеваемых земель, СССР имеет наименьшее душевое производство зерна. Столь незавидная ситуация есть результат ошибочной многолетней практики планирования и управления сельским хозяйством, в основу которой была положена технократическая идея индустриализации сельского хозяйства и экстенсивного расширения масштабов производства путем расширения площади обрабатываемых земель.

В современных условиях не мощная техника, не рост потребления химикатов, не водохозяйственное строительство, а биотехнология стала главным фактором развития сельского хозяйства и повышения его экономической и экологической эффективности. Определяется эта смена приоритетов тем непреложным фактом, что технократический подход к развитию сельского хозяйства - это путь в никуда, в тупик. Он уже теперь привел к тому, что традиционный поставщик трансформированной солнечной энергии для человечества - сельское хозяйство - стало потреблять значительную и всевозрастающую часть ископаемого топлива (в основном нефти). В США сегодня на каждую пищевую калорию расходуется около 9 калорий невозобновляемой энергии. Ведь интенсивные технологии возделывания существующих сортов - это энергоемкие технологии. Поле пшеницы, выращиваемой по такой технологии, дает более высокий урожай, но при этом резко увеличиваются и расходы на обработку, удобрения, пестициды. В окружающую среду, да и в урожай попадают химические вещества, несвойственные биосфере и вредные для здоровья человека. В Западной Европе стали обычными средние урожаи зерновых культур в 60-70 центнеров с гектара, при этом более половины прироста урожая пшеницы, кукурузы, сахарной свеклы получено за счет новых сортов и гибридов, то есть в результате использования генетических факторов. К важнейшим достижениям в этой области следует отнести создание полукарликовых устойчивых к болезням пшениц с нейтральной фотопериодической реакцией, гибридов кукурузы с различной продолжительностью вегетационного периода, томатов, пригодных для возделывания и уборки с помощью машин, сахарной свеклы и подсолнечника, рапса без содержания токсических веществ.

Рост урожайности все в большей мере ныне зависит от успехов в селекции. Ученые Венгрии вывели сорта пшеницы урожайностью 75-100 центнеров с гектара, причем низкостебельные и устойчивые к заболеваниям, а также сорта кукурузы урожайностью 100-150 центнеров. Семена этих культур в Венгрии закупают лучшие фирмы США.

Советские селекционеры также создали ряд высокоурожайных сортов и гибридов. Там, где с ними умело работают, неизменно получают высокие урожаи при обычном уровне применения технических и химических средств. В колхозах Кореновского района Краснодарского края сорта "Обрий" и "Партизанка" дают урожай 58,6 центнера высококачественного пшеничного зерна с гектара. Известный на Дону звеньевой из колхоза им. В. И. Ленина Ростовской области В. А. Батраченко получает по 100 центнеров гибридной кукурузы с гектара. Заметим, что такие урожаи получают здесь без орошения земель вопреки утверждениям некоторых ретивых мелиораторов. В колхозах, входящих в агрокомбинат "Кубань" Краснодарского края, получают с каждого гектара по 70-85 центнеров пшеницы сильных сортов и тоже без орошения.

Особенно следует сказать о биотехнологии как средстве защиты растений. В нашей практике утвердилось ошибочное мнение о том, что без химических средств, без ядов сорняки и болезни растений одолеть нельзя. На ядохимикаты стали смотреть как на спасительный щит для сельского хозяйства. Глубокое заблуждение!

Необходимость расширения биотехнологических исследований для борьбы с сорняками, вредителями и заболеваниями сельскохозяйственных культур обусловлена достаточно низкой эффективностью традиционных химических методов борьбы с ними. В США обнаружено около 430 видов насекомых, устойчивых к инсектицидам; около 100 болезней культурных растений и 36 видов сорняков приобрели устойчивость к воздействию пестицидов. Соответственно резко сокращается производство и применение химических средств защиты растений, о чем свидетельствуют следующие данные.

Итак, производство ядохимикатов резко сокращается, тем не менее урожайность в американском сельском хозяйстве в этот период продолжала повышаться. Диаметрально противоположная тенденция наблюдается в сельском хозяйстве СССР. Поставки гербицидов колхозам и совхозам с 1970 по 1986 г. возросли в 3,5 раза, а урожайность при этом осталась на том же уровне, по некоторым же культурам (хлопчатник, подсолнечник, рис) понизилась. В то же время в отдельных хозяйствах земледельцы успешно обходятся без гербицидов. Например, бригады Н. Иванова, Н. Шатовкина из совхоза "Юбилейный" Астраханской области, применяющие безгербицидную технологию, собирают урожай по 50-60 центнеров с гектара, тогда как в среднем по хозяйству урожай риса, возделываемого с применением гербицидов, составляет 40 центнеров с гектара. Не надо, кроме того, забывать, что безгербицидный рис - это ценный диетический продукт, тогда как о рисе, полученном с применением ядохимикатов, этого не скажешь. Разумеется, биотехнологией нельзя полностью заменить индустриальную сельскохозяйственную технологию, но можно и нужно в корне изменить ее, сделать более экологичной. Прежде всего это относится к технике и способам обработки почвы. В последние 10 лет здесь происходят существенные перемены. В развитых зарубежных странах все большее распространение получают трудосберегающие и почвозащитные техника и технология. В США, Англии, ФРГ тракторы той же мощности, что и наши, весят почти в два раза меньше и тянут агрегаты, выполняющие одновременно 5-6 операций. Возделывание и уборка сахарной свеклы, посеянной семенами высокой всхожести с применением такого комплекса машин, требует всего 4 проходов по полям, и получают здесь по 500 центнеров с гектара без затрат ручного труда. Нам же при проведении сезонного цикла работ приходится "утюжить" поле 12 и более раз. Это ведет к большому перерасходу горючего, в пять раз увеличиваются затраты труда, а также вызывается губительное разрушение структуры почвы.

Быстро распространяется бесплужная обработка почвы. В США в 1975 г. производилось 56,7 тыс. отвальных плугов, к 1980 г. их выпуск был сокращен до 27 тыс., а к настоящему времени прекращен вовсе. Для сравнения укажем, что в СССР в 1986 г. было произведено 220 тыс. отвальных плугов, что превысило их общее производство во всех других странах мира.

Между тем бесплужная агротехника, минимальная и особенно нулевая обработка почвы вносят революционные изменения в традиционную технологию земледелия. Они позволяют сохранять структуру почвы, сберегать влагу, повышать плодородие земли, следовательно, и урожайность полей, а самое главное - экономить трудовые, материальные и особенно энергетические затраты. Практикой американского сельского хозяйства установлено, что расход топлива при минимальной обработке снижается на 23, нулевой - на 69 процентов, затраты живого труда соответственно на 14 и 51 процент; использование сельскохозяйственных машин и оборудования - на 25 и 45 процентов. В 70-е гг. внедрение нулевой и минимальной обработки шло в США довольно быстрыми темпами. В 1972-1983 гг. площади под нулевой обработкой увеличились с 1,4 млн. до 5,3 млн. гектаров, или в 3,7 раза; под минимальной - с 10,7 до 45,7 млн. гектаров, или в 4,2 раза.

К нулевой обработке почвы перешел в порядке опыта и знаменитый кубанский звеньевой Герой Социалистического Труда В. Я. Первицкий. Не пахал свое поле испытанный хлебороб, как испокон века положено земледельцу. Да-да, совсем не пахал, а побросал семена прямо в жесткую, хоть и лущеную землю. Да и семенами распорядился несуразно - взял их малую толику от количества, которое сеют обычно, так что случись здесь в проклятое застойное время агроном, замахал бы руками, заахал, заохал, а на твердое "нет" Первицкого в радении за дело написал бы на того куда следует докладную. Но не написал. Времена сейчас иные. Да и как напишешь? По 90 центнеров с гектара принесла пшеница при новой технологии. Это ли не лучшая агитация за ее освоение?

Впечатляющи результаты использования биотехнологии и в животноводстве. Средний удой от коровы в нашей стране до удивления низок. За последние два года он хотя несколько и повысился, но все еще остается на уровне 2600 килограммов в год. Между тем высокопородное стадо в упоминавшемся выше колхозе им. В. И. Ленина Тульской области дает средний удой 5700 килограммов от каждой коровы в год.

В США удой в среднем по стране уже в 1985 г. достиг 5910, а в штате Калифорния 7650 килограммов от коровы. Отдельные экземпляры животных показывают фантастическую продуктивность. Корова по кличке Россиянка из госплемзавода "Россия" Челябинской области дала удой 18 086 килограммов молока за лактацию. Для продуцирования каждого килограмма молока корова получает чуть не втрое меньше кормов, чем в среднем по области. Ее максимальный дневной надой превышал 82 килограмма.

На фоне этих показателей трудно понять хозяйственников, которые содержат на фермах коров, от которых получают удои меньше, чем от козы. А такие действительно имеются. Например, в колхозе им. В. И. Ленина Мичуринского района Тамбовской области довольствуются суточным удоем от коровы в 2,1 килограмма, а в колхозе "Вперед к коммунизму" Кирсановского района той же области - даже 1,7 килограмма молока. Спрашивается: что же могут дать хозяйству такое стадо и такая работа, кроме бросовых затрат труда и средств? Впрочем, могут дать и другой "эффект", нанести экономический ущерб и моральный урон работникам животноводства. Американские ученые считают, что использование биотехнологии позволит в перспективе повысить удой от коровы до 20 400 килограммов в год.

Выше были приведены многочисленные примеры радикального совершенствования природоиспользования на основе использования достижений научно-технического прогресса. Читатель вправе спросить: в чем же тогда причина продолжающегося ухудшения окружающей среды, почему возможности сбережения природы, предоставляемые НТП, не реализуются?

Причин здесь несколько. Это и недостаточный уровень исследований, и нерешенность многих технологических проблем, и продолжающееся действие затратного механизма, но главным, решающим фактором торможения безусловно являются ведомственность и ее порождение - всеудушающий бюрократизм. Преодолению этого главного порока сложившейся системы природопользования уделено особое внимание в следующем разделе книги.