Растительный и животный мир

Человечество - без облагораживания его животными и растениями - погибнет, оскудеет, впадет в злобу отчаяния, как одинокий в одиночестве.

Андрей Платонов

Известно, что человеческое общество давно уже добывает свой хлеб насущный не собирательством даров природы, а путем производства. Поэтому мы привыкли связывать свой уровень жизни не с состоянием естественного растительного и животного мира, а с продуктивностью полей и ферм. Поэтому если по расчетам хозяйственника сеяные травы или кукуруза, возделываемая на силос, сулят больший урожай, чем разнотравье пойменного луга, то хозяйственник в отличие от хозяина с легким сердцем принимает решение распахать пойму.

Если по расчетам лесопромышленников сверхнормативная рубка леса позволяет леспромхозу и министерству выполнить план, то и перед этой, по сути своей преступной, деятельностью хозяйственник не останавливается. Если по расчетам заготовителей план по закупкам мяса можно выполнить ценою истребления сайгаков, то эти удивительные по красоте реликтовые животные не раздумывая приносятся в жертву вседозволяющему плану. Я не случайно написал "по расчетам". Это самая ходовая формула, используемая при принятии решений. В большинстве случаев решения принимаются руководителями самых различных рангов. А руководители, как известно, сами никаких расчетов не ведут, да и в расчеты, выполненные другими лицами, вникать не любят и не умеют. В результате ожидаемый "по расчетам" эффект чаще всего оказывается мифическим. Систематическое, повторяющееся из года в год, из пятилетки в пятилетку, из десятилетия в десятилетие невыполнение планов по росту производства, по снижению себестоимости продукции, по повышению эффективности затрат служит тому неопровержимым подтверждением.

Но главное даже не в том, что такие расчеты оказываются ложными, а в том, что лица, принимающие решения, зачастую даже не подозревают, что своими действиями они наносят непоправимый урон самой жизни на земле. Мир живых существ на нашей планете необыкновенно разнообразен, но он не бесконечен. Институт мировых ресурсов, созданный несколько лет назад в Вашингтоне, ежегодно публикует отчеты о состоянии природной среды. Вот некоторые факты и цифры из него. Ныне на земном шаре насчитывается от 5 до 10 млн. различных видов живых организмов. Если темп исчезновения видов сохранится прежним, к концу XX в. их число уменьшится на 1 млн.

Технократически мыслящий хозяйственник, скорее всего, не придаст этому никакого значения. Подумаешь, миллион видов какой-то живности! Миллионом больше, миллионом меньше - какая разница? О людях надо думать, а не о букашках каких-то! Как часто приходится слышать такие "неотразимые" аргументы от наших плановиков и хозяйственников, от химиков и мелиораторов и даже от агрономов и энтомологов, разделивших всех представителей растительного и животного мира на хозяйственно полезных и вредных.

А между тем это примитивное разделение сколь условно, столь же не безобидно! Ведь речь идет об единой и целостной живой природе, да что там о природе - о самой жизни.

Жизнь, утверждал Ф. Энгельс, представляет собою "движение таких тел, в которых одно от другого неотделимо. Ибо организм есть несомненно высшее единство, связывающее в себе в одно целое механику, физику и химию, так что эту троицу нельзя больше разделить". При этом живое, обладая определенными составляющими его звеньями, структурой, функциями и взаимодействуя со средой, характеризуется системными качествами, которые не присущи образующим его компонентам. Даже самый простой на первый взгляд вид жизни необыкновенно сложно связан со множеством других ее видов. Самый наглядный пример. Благородный красавец олень полностью зависит от растений, с виду ничем не примечательных, но необходимых ему как источник пищи. Растение полностью зависит от почвенных бактерий, доставляющих ему питательные вещества. Бактерии же существуют, потребляя продукты, оставляемые на почве отбросами животных и отмирающими растениями. Олень в свою очередь служит пищей для хищников, в частности для горного барса. Выходит, хищнику барсу нужны растения, хотя он отнюдь не травоядный, и бактерии, хотя об их существовании он, надо думать, и не подозревает. Олень и барс нужны и человеку, и даже не для того, чтобы убить их и съесть или сделать красивую шубу, а просто для того, чтобы увидеть их, полюбоваться, получить эстетическое наслаждение, восхититься чудным творением природы.

Известный американский ученый Барри Коммонер в своей книге "Замыкающийся круг", изданной в Нью-Йорке в 1971 г., сформулировал четыре закона экологии. Первый из них звучит так: "Все связано со всем". Это означает, что система живой природы функционирует самокомпенсирующимся процессом. Чем многообразнее и сложнее связи в этом процессе, тем она прочнее и устойчивей, тем большие нагрузки она способна выдержать. Выпадение из этой системы каких бы то ни было живых элементов в результате их гибели, например под воздействием загрязнения окружающей среды, служит сигналом того, что экологические связи и зависимости где-то нарушены, что система упростилась, став вследствие этого более чувствительной, неустойчивой к нагрузкам, а следовательно, и ближе к своей гибели.

Вызывает поэтому удивление то хладнокровие и неуместное олимпийское спокойствие, с которым люди, в том числе и те, которые принимают решения, знакомятся с весьма красочно изданной "Красной книгой СССР", в которой записаны редкие и находящиеся под угрозой исчезновения виды животных и растений. Обратите внимание, читатель, не отдельные особи, так сказать, представители животных и растений, а целые их виды. Так вот в эту самую печальную книгу внесено 62 вида и подвида млекопитающих, 63 вида и подвида птиц, 8 видов амфибий, 21 вид рептилий, 444 вида сосудистых растений. Среди них амурский тигр и снежный барс, гепард и джейран, белобрюхий тюлень и северный синий кит, винторогий козел и зубр, белый медведь и красный волк, туркменский кулан и уссурийский пятнистый олень, белоспинный альбатрос и краснозобая казарка, белый журавль и черный аист, белоплечий орлан и фламинго. Да разве можно перечислить здесь хотя бы тех из "братьев меньших", которых мы особенно любим. Все равно кого-то из них придется оставить за пределами этого грустного списка, а это несправедливо. Оскудение растительного и животного мира приобрело в XX в. глобальный масштаб. По имеющимся оценкам, только за период со времени первой мировой войны до начала 70-х гг. с лица земли исчезло 76 видов высших животных. Пропали сотни видов высших растений. Характерно, что гибель этих жителей земли произошла не в результате естественного отбора. Нет, они стали жертвами деятельности человека. Причем число этих жертв в последние два десятилетия быстро нарастает.

Конечно, в течение многих миллионов лет некоторые виды животных вымирали и сами по себе. Но их место занимали новые формы жизни. Сегодня же равновесие между вымиранием и возникновением новых жизненных форм нарушено человеком.

Нужно положить конец представлениям, согласно которым будущее человечества связано только с прогрессом в области экономики. Экономические цели человечества должны сообразовываться с возможностями природы, если мы хотим, чтобы жизнь будущих поколений людей не была обедненной.

Ведь речь идет не о том, чтобы из некоей сентиментальности сохранить жизнь нескольким видам животных. Мы просто не можем себе позволить, чтобы наши моря и суша стали жертвами ложных экономических целей или эгоистических интересов отдельных людей.

Разрушение "дикой" природы человека началось давно. Стоит вспомнить, что 300 лет тому назад восточные районы Соединенных Штатов, имевшие влажный климат, были покрыты непроходимыми лесами, занимавшими территорию почти в 2 млн. квадратных километров. Поселенцы уничтожили эти леса чуть ли не полностью. Огромные равнины прерий были превращены в поля, остальные участки стали пастбищами для скота. Если земля истощалась или ее не хватало - выжигались леса. Скот поедал травяной покров. Земля высыхала, и за 40 лет песчаные бури вконец обесплодили эти некогда благодатные земли. Не представляет исключения "эволюция" природы в нашей стране. Развивающийся капитализм заложил коренное изменение в исторически сложившейся системе земледелия, особенно в юго-западной части России. В. И. Ленин в своей работе "Развитие капитализма в России" отмечал: "Основная черта пореформенной эволюции земледелия состоит в том, что оно принимает все более и более торговый, предпринимательский характер". Главной отраслью русского сельского хозяйства второй половины XIX в. становится товарное зерновое хозяйство. Производство зерна на экспорт быстро возрастало. С 1861 по 1900 г. оно увеличилось в 4 раза! Этот рост достигался главным образом за счет распашки черноземных почв русско-украинской лесостепи. Только за период с 1861 по 1887 г. площадь пашни в южных губерниях Российского государства была увеличена почти в 1,5 раза.

Эта форсированная распашка земель не могла не нанести ущерба природе, ее растительному и животному миру. Великий русский ученый В. В. Докучаев (1846-1903) так характеризовал антропогенное воздействие того периода на лесостепной ландшафт: "Огромная часть (во многих местах вся) степи лишилась своего естественного покрова - степной, девственной, обыкновенно очень густой растительности и дерна, задерживающих массу снега и воды и покрывающих почву от морозов и ветров". Конкретизируя эту мысль, В. В. Докучаев отмечал, что сложившаяся в степи обстановка даже при сохранении прежнего количества осадков неминуемо ведет к усилению и обострению почвенных и атмосферных засух, понижению уровня грунтовых вод, оскудению водных источников. Этот процесс дополняется интенсивным смывом плодородных земель и загромождением речных русел, озер, водоемов и всякого рода западин песком и иными грубыми осадками.

Из этих наблюдений ученый делал далеко идущие не только естественнонаучные, но и социально-экономические выводы: "...в таком надорванном, надломленном состоянии находится наше южное степное земледелие: уже и теперь, по общему признанию, являющееся биржевой игрой, азартность которой с каждым годом, конечно, должна увеличиваться". "...Само собой разумеется, - предупреждал В. В. Докучаев, - что так дело продолжаться не может и не должно; никакой, даже геркулесовский организм не в состоянии часто переносить такие бедственные случайности, какие выпали в настоящее время на долю России. Безусловно должны быть приняты самые энергичные и решительные меры, которые оздоровили бы наш земледельческий организм". В. В. Докучаев в своей знаменитой работе "Наши степи прежде и теперь" глубоко обосновывает эти меры, обеспечивающие переход от экстенсивного природоразрушающего земледелия к интенсивному природоохранному. Главными элементами докучаевской системы оздоровления земледелия были: регулирование поверхностного и грунтового стока; предотвращение эрозии; защитное лесоразведение на сельскохозяйственных полях и сплошное облесение неудобных земель - песчаных массивов, склоновых участков, оврагов, создание прудов и лиманов, разумное орошение за счет использования речных, паводковых и артезианских вод.

Особое внимание в этой комплексной системе природоохранных мер ученый отводил защитному степному лесоразведению. Им были изучены и обобщены успешные опыты лесопосадок, выполненные еще при Петре Первом. По указанию царя еще в 1696 г. была заложена роща "Дубки" вблизи Таганрога, частично сохранившаяся и до наших дней. Леса в степи не только успешно произрастали, но и были гарантом сохранения обширных земельных и растительных массивов от разрушения и оскудения. На это, в частности, обращал внимание и современник В. В. Докучаева выдающийся естествоиспытатель А. И. Воейков (1842-1916). Изучая природные комплексы юга России, он писал: "Недавнее посещение превосходных лесов, еще кое-где сохраняющихся в Полтавской губернии и в Бессарабии, навело меня еще на другое предположение. Здесь, по правым берегам притоков Днепра в Полтавской губернии и в средних уездах Бессарабии - Кишиневском и Оргеевском, леса растут на чрезвычайно крутых склонах оврагов, причем в самом лесу нет ни малейших следов роста оврагов отвертками, а он немедленно появляется, как только лес вырублен. Типичный пример этого - ближайшая окрестность г. Лубен, где теперь овраги необыкновенно быстро растут, а в лесу нет; между тем исследование почвы полей показало, что она лесного происхождения". В 1892 г. В. В. Докучаевым была создана Особая экспедиция по испытанию и учету различных способов и приемов лесного и водного хозяйства в степях России. Всего за пять лет под его руководством в Каменной степи (ныне Таловский район Воронежской области) был создан стационар - экспериментально-производственная модель агрохозяйственного степного ландшафта. Она включает систему лесных полос, серию балочных водоемов, обширные участки целинной ковыльной степи. Стационар работает до наших дней, то есть уже без малого 100 лет, и показал свою высокую эколого-экономическую эффективность. В зоне деятельности стационара навсегда остановлена ветровая и водная эрозия почвы, грунтовые воды повышены до оптимального уровня стояния, на всех площадях выращиваются высокие и устойчивые урожаи. В годы жестоких засух, которые здесь повторяются в среднем 3-4 раза в десять лет, отношение урожая зерновых культур на землях стационара к среднему урожаю в прилегающих районах составляет 5:1.

На основе идей В. В. Докучаева и векового опыта работы созданного им стационара разработаны оптимальные нормы соотношения пашни, лугов, леса, прудов, которые с учетом особенностей климатических, почвенных и грунтовых условий могут с успехом использоваться на огромных пространствах степных и лесостепных зон европейского юга нашей страны.

К сожалению, этот проверенный самой жизнью подход рационального использования естественных ресурсов - почв, вод, лесов, луговой, степной растительности до сих пор не получил широкого распространения. Причина этого - экстенсивное развитие сельского хозяйства, приведшее к чрезмерной распаханности земель, а следовательно, и к разрушению естественных ландшафтов и замене их техногенными. Для подтверждения этого вывода сопоставим степень распаханности сельскохозяйственных угодий в нашей стране и за рубежом.

Как видим, антропогенное воздействие на природные ландшафты в юго-западных районах нашей страны намного превышает его средний уровень как в нашей стране, так и в экономически развитых капиталистических странах. Это, естественно, обедняет растительный покров территории, делает ее более уязвимой вследствие хозяйственной деятельности, снижает способность природной системы к самоочищению, создает сложную экологическую ситуацию.

В этих условиях настоятельно необходимо значительную часть пахотных земель периодически выводить из оборота, залужать и консервировать на срок до 5-7 лет. Прежде всего в этом нуждаются эродированные земли, у которых серьезно нарушена почвенная структура, потеряна значительная часть органического вещества, особенно гумуса - главного компонента плодородия.

Особо важную роль в экологическом оздоровлении районов интенсивного земледелия степных районов европейской части страны должно сыграть полезащитное лесоразведение. Лесные полосы в полях севооборотов, посадки лесов и кустарников по берегам рек и водоемов, на водоразделах, по оврагам и балкам, вдоль магистральных и внутрихозяйственных дорог, разбивка скверов и парков на усадьбах колхозов и совхозов, создание зеленых оазисов у животноводческих ферм и полевых станов - непременное условие природоохранной деятельности в степных и лесостепных сельскохозяйственных зонах страны. Культурное лесоразведение не только экологически целесообразно, но и экономически эффективно.

В первую очередь это относится к созданию полезащитных лесонасаждений. Хозяйства, где создана оптимальная сеть лесных полос, из года в год получают высокие и устойчивые урожаи. Возьмем для примера степную зону Ставрополья, где увлажнение недостаточное и неустойчивое, зато суховеи и пыльные бури здесь не редкость. Всего в крае имеется 107 тыс. гектаров защитных лесонасаждений, что составляет около 1,5 процента пашни. Однако в разных районах и хозяйствах защищенность полей лесополосами различна. В одних лесополосы занимают всего 0,5 процента обрабатываемых земель, в других 4-5. И вот что характерно. В тех хозяйствах, где площадь лесопосадок доведена до оптимальной величины (около 5 процентов пашни), урожайность в одних и тех же почвенных и климатических условиях в 1,5-2 раза выше, чем в тех, где лесопосадки составляют 0,5-1 процент. Это вполне объяснимо, поскольку лимитирующим фактором роста урожаев в этой зоне является влага. А лесополосы не только задерживают снег на полях, но и равномерно распределяют влагу, уменьшают ее испарение, регулируют гидрологический режим, предотвращают губительное действие суховеев и пыльных бурь, избавляют поля от ветровой и водной эрозии. Только ликвидация эрозии - этого бича земледелия - позволила бы повысить урожайность не менее чем на ¹/₃.

К сожалению, созданию полезащитного лесоразведения в стране не уделяется должного внимания. За одиннадцатую пятилетку в СССР заложено немногим более 200 тыс. гектаров лесных полос, а в Российской Федерации ежегодные площади лесопосадок в 80-х гг. снизились по сравнению с 70-ми гг. Такие темпы облесения наших степных районов совершенно недостаточны. По расчетам, в стране необходимо иметь не менее 5 млн. гектаров полезащитных и водорегулирующих лесных насаждений. Чтобы достигнуть этого рубежа при нынешних темпах лесопосадок, потребуются многие десятилетия, что совершенно неприемлемо. Поэтому ежегодные лесопосадки необходимо уже в ближайшие годы повысить по меньшей мере в 4-5 раз.

Сказанное выше касается степных районов страны. Но есть свои проблемы и в лесных зонах. Существующая статистика рисует нам весьма радужную картину. Наша страна занимает первое место в мире по площади лесов. Покрытая лесом площадь составляет 810 млн. гектаров. На каждого жителя страны приходится около трех гектаров лесных угодий. Далеко не каждая страна может похвастаться таким богатством! Причем согласно той же оптимистичной статистике лесопокрытая площадь за последние 20 лет увеличилась на 64 млн. гектаров. Ежегодно лесовосстановление проводится на площади 2,1 млн. гектаров, в том числе посадка и посев леса почти на миллионе гектаров. Казалось бы, для беспокойства нет оснований. Однако за этим видимым благополучием скрываются большие беды наших лесов. Обусловлены они прежде всего хищнической их эксплуатацией. Уникальная особенность леса как природного ресурса состоит в том, что он способен самовоспроизводиться. Но эта способность проявляется только тогда, когда люди не нарушают нормальный процесс лесовозобновления.

Выдающийся русский лесовод профессор М. К. Турский (1840-1899), заложивший, кстати сказать, не имеющую в мире аналогов лесную дачу в Москве в районе Тимирязевской (бывшей Петровской) сельскохозяйственной академии, писал: "Пока размеры эксплуатации данного леса не достигли природных производительных сил его, до тех пор не ощущается нужды в заботах о производстве древесины. Но лишь эксплуатация начинает приближаться по размерам к производительности леса, необходимо позаботиться о пополнении взятого в лесу продукта, иначе незаметно для нас может явиться перевес эксплуатации над производительностью и истощение данного леса, а безостановочное истощение леса ведет к истреблению его".

Попутно отметим, что упомянутая заповедная лесная дача, имеющая не только экологическое, эстетическое, но и огромное научное значение, находится под угрозой уничтожения, поскольку Главное архитектурно-планировочное управление (ГлавАПУ) Москвы разработало проект прокладки через уникальный заповедник крупной скоростной автомагистрали, соединяющей центр города с аэропортом Шереметьево. Постройка такой магистрали равноценна гибели этой природной жемчужины в границах огромного города. Но вернемся к лесам. Огромные лесные площади как бы усыпляют нашу тревогу по поводу судьбы нашего "зеленого друга". Эксплуатация, "приближающаяся к размерам производительности леса", во многих наших лесах давно переступила эту критическую границу. Массовые экстенсивные лесозаготовки, базирующиеся на сплошных рубках лесов, к настоящему времени охватили, по существу, весь гослесфонд страны. Эти рубки сплошь и рядом подрывают основы лесного воспроизводства, особенно в европейской части страны и на Урале и прежде всего по наиболее ценным хвойным древостоям. Вот как выглядит динамика сокращения лесных площадей в Карельской АССР по годам учета лесного фонда страны.

Как показывают приведенные данные, происходит систематическое сокращение площадей спелых и перестойных лесов, главным образом в результате вырубки хвойных насаждений. Сокращение площадей спелых и приспевающих хвойных насаждений является серьезной проблемой лесовоспроизводства в обозримой перспективе, с которой столкнется лесное хозяйство и лесная промышленность. Создание напряженного лесосырьевого баланса объясняется ускоренной рубкой спелых насаждений, слабой восстановительной способностью лесов Карелии и неприятием должных мер по ускоренному воспроизводству лесных ресурсов.

Принцип ускоренной рубки спелых и перестойных лесов, о котором так много говорят и пишут, всегда должен подкрепляться не менее активными действиями по проведению надежных лесовосстановительных работ. Необходимо постоянное и эффективное контролирование процесса рубки избытка спелых и перестойных насаждений в девственных лесах. Одна из наиболее насущных проблем Карелии в ближайший период - приведение в соответствие с расчетной лесосекой объемов лесопользования, чтобы обеспечить удовлетворение потребности в древесине в будущем.

К сожалению, расчетная лесосека, как уже отмечалось выше, систематически превышается. Вместе с этим ускоренная вырубка лесов сопровождается резким отставанием посева и посадки леса. Так, в районах не только Карелии, но и всего Северо-Запада страны, посев и посадка новых лесов производится лишь на 22 процентах вырубленных площадей. Для нормального же лесовосстановления, по расчетам специалистов, необходимо производить посев и посадку леса как минимум на 42 процентах вырубаемых площадей.

Хищническая вырубка лесов - это удел не только Северо-Запада страны, Кавказа или Урала. Эта болезнь охватила и так называемые "безбрежные" леса Сибири и Севера России, к которым этот эпитет в наше время можно применять лишь с большой степенью условности. Покажем это лишь на одном, кстати сказать, не самом худшем примере. Возьмем Удорский район Коми АССР. Здесь в четырех поселках расположено советско-болгарское производственное лесозаготовительное объединение. Оно называется "Мезеньлес" - "Лесозаготовки и строительство", и в нем трудятся почти семнадцать тысяч болгар.

Когда пролетаешь над пармой (так в Коми именуют тайгу), четко просматриваются заснеженные квадраты вырубленных лесов. Невольно задумываешься о будущем тайги в этих местах. Ученые, лесоводы, специалисты лесной индустрии возлагают большие надежды на естественный подрост. Именно он, сохранившись, должен стать лесом завтрашнего дня. Но это при правильной технологии лесосечных работ, надежной охране хвойных молодняков от пожаров и соблюдении многих других требований. В современной практике - это не более чем благое пожелание. Созданию молодых лесов не уделяется должного внимания. Нигде четко не зафиксированы обязательства обеих сторон - советской и болгарской - на этот счет. А ведь эта проблема особенно на Севере - чрезвычайно сложная. Необходимо прежде всего создавать селекционные семеноводческие комплексы с базисными питомниками, иметь современные машины по подготовке почвы и уходу за лесными культурами. Пока же это сводится в лучшем случае к тому, чтобы сохранить естественный, природой данный подрост.

И вот результат: только в Удорском лесхозе за тринадцать лет сократилась покрытая лесом площадь, а в оставшихся лесах после вырубки сосен и елей увеличились на 22 процента территории, занятые в основном березой и осиной - породами менее ценными. В общем, на глазах скудеет северный лес.

В этих условиях особую актуальность приобретает разработка единой комплексной целевой долгосрочной программы воспроизводства лесных ресурсов с учетом оборота рубки, так как способность лесов поддерживать экологическое равновесие, свои биологические свойства и восстанавливаться естественным путем значительно ослаблена из-за технически несовершенных лесозаготовок и растущего загрязнения окружающей среды. Программой должна быть предусмотрена система мер по расширению активного лесовоспроизвод-ства - посева и посадок новых лесов. Этот аспект проблемы весьма важен, но все же он не главный. Центральное место в программе должно быть уделено сокращению рубок леса, более глубокой комплексной переработке лесного сырья, в том числе лиственной древесины, сучьев, коры, пней, отходов лесопильной и деревообрабатывающей промышленности. Особое внимание должно быть уделено утилизации макулатуры. В капиталистических странах - Англии, Японии, ФРГ более половины выпускаемой бумаги производится из макулатуры. У нас же это ценное вторичное сырье гибнет, загрязняет окружающую среду.

В этом отношении необходимо тщательно изучить и освоить зарубежный опыт, и прежде всего нашего северного соседа - Финляндии. В частности, весьма интересна деятельность крупнейшей фирмы этой страны "Раума-Репола", полностью связанная с лесом и морем. По убеждению одного из руководителей фирмы - Эркки Карппинена, лес - это не столько заготовка древесины, сколько ее глубокая, практически безотходная переработка. Конечная продукция - высококачественная целлюлоза и бумага. Концерн имеет и свои леса. Рубки в них производятся выборочно - только деревьев, достигших определенного зрелого возраста. Так что эксплуатация делянок ведется как бы вечно.

Основную массу древесины "Раума-Репола" закупает в других странах, и прежде всего у нас. На это обстоятельство хотелось бы обратить особое внимание читателя. Ведь известно, что Финляндия - одна из самых богатых лесом держав. На бумагоделательных фабриках в просторных цехах работают современные машины, созданные на одном из заводов этого же концерна. Показательно, что более 30 процентов бумаги фирма производит из березы.

Стоит хотя бы кратко сказать и об экономической стороне отечественного лесопользования. Наша страна ежегодно экспортирует 18 млн. кубометров круглого леса, 8 млн. кубометров пиломатериалов и 0,4 млн. кубометров фанеры. Между тем даже самые ценные сорта круглого леса, какими являются саянские кедр и лиственница, на экспорт идут по 52 рубля кубометр, а заготовки для строительства домов из того же леса - в 5-8 раз дороже. Экономисту трудно понять такую структуру нашего лесоэкспорта.

Нельзя умолчать и о так называемых "побочных" продуктах леса. Уже в самом этом бюрократическом определении "побочные" заложено сугубо ведомственное представление о лесе не более как об источнике древесины. Все остальное несущественно, а то и вообще "от лукавого".

А лес в действительности необыкновенно богат дарами природы, к сожалению, ныне все больше попадающими в списки дефицита. В этом легко убедиться, стоит только присмотреться к нашим лесам и к нашим же прилавкам. Апельсины из Африки ни для кого не удивление. Яблоки из Европы и Китая тоже. Привычны стали для потребителя и полуметровые огурцы с азиатской родословной. А вот попробуй сейчас сыскать на прилавке - не говорю уж на государственном, пусть на рыночном, по какой угодно цене - клюкву, так с ног собьешься.

Или все болота поосушили? До всех, к счастью, дело не дошло. По оценкам специалистов, клюквы родится каждый год около полутора миллионов тонн. И если эта ягода, как, впрочем, и черника, и морошка, да и рыжики с груздями тоже, вдруг попала в число редкостей, то исключительно по нашему неумению пользоваться в широких масштабах природной кладовой леса. Все, что щедро произрастает и живет под благодатным покровом леса - животные и птицы, грибы и лекарственные травы, - все это, по мнению лесозаготовителей, мелочь, к тому же труднодоступная. Да и по мнению наших плановиков, сохранение, воспроизводство и использование этих богатств - лишь пустяковая забава, чудачество.

Попробуем разобраться, так ли это. Пусть не удивляет читателя моя оценка, если я скажу, что недревесная продукция представляет главное богатство лесов. Даже суммарная цена ее в деньгах и то выше стоимости древесины, не говоря уже об экологической и природоохранной ценности лесов. По оценке А. Ф. Черкасова, заведующего лабораторией Костромской лесной опытной станции, грибов в наших лесах, если все съедобные брать в кошелку, родится примерно пять миллионов тонн, клюквы, как уже сказано, - до полутора миллионов, столько же брусники, а черники - миллиона три тонн, не меньше. Еще голубика, малина, смородина, шиповник, рябина. А лекарственные травы? Какое огромное богатство! Понятно, что все эти блага из леса взять непросто. Но даже если приведенные цифры сократить вдвое, то и тогда запасы даровых благ будут огромны. Берем же мы из этого богатства до обидного мало: грибов - 23 процента, клюквы - 5 в лучшем случае...

В окрестностях больших городов практически ничего не пропадает, и нельзя лишать людей удовольствия "тихой охоты" себе на потребу. В то же время начисто изжили себя методы закупки дикорастущих плодов в глубинке, которые строились по принципу "сколько бабка принесет". Очевидно, надо переходить на планомерную заготовку - организовывать бригады из отпускников, открывать спортивно-трудовые лагеря для школьников в ягодных местах, привлекать к этому делу семьи работников лесной охраны...

Недавно А. Ф. Черкасов побывал в командировке в Финляндии. Так там, рассказывает, фирмы, которые занимаются заготовкой лесного урожая, пользуются сведениями специальных наблюдателей. В лесах, можно сказать, постоянно ведется глубокая разведка: как цветет, как завязывается ягода, где чего ожидается в изобилии, куда направить сборщиков.

Особое слово о наших рыбных богатствах. Ситуацию с этим видом природных ресурсов наиболее наглядно можно проследить на примере некогда уникального рыбопродуктивного объекта - Азовского моря.

Нельзя без волнения и боли рассказывать о судьбе легендарно богатого рыбой Азова. Его трагедию с устрашающей выразительностью описал член Союза журналистов СССР Е. Сацункевич. Одну из трагедийных ситуаций, описанных журналистом, приведу дословно. "Не воду осветило выкатившееся из-за камышей солнце. Мертвое серебро. Катили по морю волны погибшей рыбы. Никто и не пытался даже приблизительно подсчитать, сколько сотен, а может быть, и тысяч тонн судака и тарани, рыбца и шемаи, осетровой молоди и знаменитой сельди прибивало и прибивало к берегу, болтая на волнах. Думать об этом не было времени. Брали сети, сачки, лопаты, заводили трактора. Днем и ночью копали на берегу ямы, зарывали рыбу. Снова копали. И зарывали. А над морем кружило воронье, слетевшееся на адское пиршество".

Это впечатление от визуального наблюдения беды. Оно ошеломляет своей выразительностью. Но не менее впечатляет и сухой язык статистики. По промысловой продуктивности Азовское море стояло на первом месте в мире, поставляя до 80 килограммов с каждого своего гектара. Вшестеро больше, чем Каспийское, в восемь раз больше Балтийского и почти в двадцать пять раз больше Черного моря. Старожилы Приазовья рассказывают, что в станицах Бриньковской и Садках печи топили вялеными судаками - они были дешевле дров. Черную икру отправляли вагонами и тревожились лишь о том, как бы не остаться без бочек и соли.

До зарегулирования стока рек Дона и Кубани воды Азова полностью обновлялись за восемь лет. В весенние разливы площадь нерестилищ в полтора раза превышала площадь зеркала моря. Было где разгуляться рыбе. Ныне сток этих рек резко сократился. Живительные воды Дона и Кубани чуть ли не на треть расчерпываются на нужды промышленности и орошаемого земледелия. Тот же урезанный водный паек, который приходит в Азов, до предела загрязнен нефтепродуктами, фенолами, тяжелыми металлами, нитратами, фосфатами и пестицидами. Чему же удивляться, если улов рыбы ценных пород здесь сократился с 1,5 млн. центнеров в 50-е гг. до 0,08 млн. центнеров, то есть в 15-20 раз. Положение усугубляется тем, что и та рыба, которая еще вылавливается, далеко не та по качеству, какой она была прежде. Значительная часть ее поражена болезнями, загрязнена вредными химическими веществами.

Приходится отметить, что Азовское море не исключение. В какой-то мере - это судьба многих наших морей, озер и рек. В 1950 г. на долю внутренних водоемов приходилось 43 процента общего улова рыбы. Теперь эта доля снизилась до 10 процентов. Изменения произошли как вследствие роста уловов в открытых морях, так и за счет абсолютного сокращения его во внутренних водоемах. Например, из-за недополучения пресной воды, ее загрязнения и повышения солености Аральское море, по существу, полностью потеряло свою рыбопродуктивность. Резко снизились уловы рыбы в озерах, реках и водохранилищах. Такое положение нельзя признать нормальным, особенно если учесть, что возможности компенсации сокращения уловов рыбы во внутренних водоемах за счет роста его во внешних морях сейчас существенно ограничены. Объясняется это, во-первых, уменьшением рыбных ресурсов Мирового океана, во-вторых, тем, что в связи с решением ООН многие приморские государства установили 200-мильные зоны рыболовства у своих границ, где лов рыбы другими государствами может вестись только с согласия государств - владельцев акваторий. Вследствие этого улов рыбы Советским Союзом в указанных зонах сократился с 57,6 до 30 процентов.

К сожалению, рыбохозяйственное ведомство эти потери воспринимает до сих пор с олимпийским спокойствием и непоколебимым оптимизмом. Вкупе с гидростроителями некоторые рыбохозяйственники и до сих пор уверяют нас, особенно при строительстве крупных водохранилищ, что это не только не повредит природе, но даже улучшит и обогатит ее. Создаются специализированные предприятия - рыборазводные заводы, на зарыбление водохранилищ выделяются немалые средства. Однако при этом не учитывается такой рыбий "каприз", как, например, тот, что рыбе нужна определенная скорость течения, температура воды и комплекс других экологических факторов. В водохранилище речная рыба часто просто не может жить, а экологические условия озера еще не возникли и не могут возникнуть никогда. Неудивительно, что рыбопродуктивность Даугавы (Западной Двины) снизилась за последние 30 лет в 1000 раз, ненамного лучше положение и на других зарегулированных и "обогащенных" реках. Идеология "обогащения" природы слишком часто оборачивается своей противоположностью. Было бы, конечно, неверным вообще отрицать возможность культивирования рыбы. Прудовое рыбоводство доказало свою эффективность вековой практикой. Набирает силу в ряде зарубежных стран марикультура.

В последние десятилетия у нас в стране искусственное рыбоводство получило значительное развитие, однако при любом его расширении оно не может возместить потерь естественного воспроизводства рыбных ресурсов ни экономически, ни тем более экологически. Поэтому всемерная охрана рек, озер, водоемов, нормальных условий воспроизводства рыбного стада и рыбного хозяйства выступает как одна из самых насущных задач сохранения природы.

Из наиболее действенных форм охраны растительного и животного мира первенство должно быть отдано заповеданию.

Практика создания заповедных мест и охраняемых территорий имеет свою многовековую историю на Руси. Она ведет свое начало не только от культовых, языческих и более поздних религиозных отправлений, о чем говорилось в начале книги, но и от испытанного веками опыта организации охотничьего и рыбного хозяйства. Я здесь умышленно подчеркиваю слово "хозяйство" в отличие от "промысла". Промысел подразумевает как бы кратковременное разовое использование природных благ, тогда как хозяйство предполагает заботу человека об их охране и систематическом воспроизводстве.

Создание "заповедных", "заказных" урочищ, наиболее благоприятных для воспроизводства зверей, птиц, рыб и ценных пород деревьев и трав, диктовались условиями той эпохи, при которой охота, рыбная ловля, сбор даров леса - грибов, ягод, орехов, меда, целебных трав - были важнейшими отраслями хозяйства князей, сельских общин, монастырей.

Охрана природы в заповедниках и заказниках была столь эффективна, что между человеком и его меньшими братьями не возникали отношения жесткого антагонизма. Показателен в этом отношении тот факт, что в одном из древнейших заповедников, располагавшемся на Соловецких островах, звери и птицы совершенно не боялись человека. Несколько веков существовал заповедник в верховьях рек Конды и Сосьвы на Урале, где во множестве водились бобры и соболя. Со средних веков ведет свою историю Беловежская пуща, древнее место жительства могучих зубров.

Известно, первое уложение о правилах охоты на Руси появилось еще в XI в. Затем оно неоднократно пересматривалось и совершенствовалось с учетом социально-экономических, политических и даже военных обстоятельств. Так, например, в XVI в. Российским государством учреждались заповедные леса военного значения. Таковы знаменитые "тульские засеки". По указам Петра Первого строго охранялись дубравы и сосновые боры. Тогда же был учрежден Измайловский лесной заповедник под Москвой, рудименты которого сохранились до наших дней в виде урбанизированного парка. Нельзя без глубокого уважения к мудрости наших предков знакомиться с Инструкцией 1722 г., которая устанавливала водоохранные зоны по берегам рек, или с Законом 1835 г. об охране или заповедании рыбных нерестилищ.

Последнее законодательное требование полуторавековой давности выглядит особо впечатляющим на фоне нынешнего массового затопления и иссушения нерестилищ. Из 3600 гектаров нерестилищ осетровых рыб, имевшихся на Волге до начала гигантского гидростроительства, к настоящему времени осталось только 430, которые также находятся под угрозой гибели вследствие начатого Минводхозом СССР строительства канала Волга - Чограй.

Сложившаяся в Российском государстве достаточно широкая и эффективная система охраны природных ресурсов путем заповедания стала быстро разрушаться с развитием капитализма в России. Особенно большой урон понесла природа в конце XIX и начале XX в., когда началось резкое сокращение численности многих видов зверей и птиц в результате массовой хищнической вырубки лесов. А. П. Чехов так характеризовал этот период разрушения природы словами одного из своих литературных персонажей, доктора Астрова: "Русские леса трещат под топором, гибнут миллиарды деревьев, опустошаются жилища зверей и птиц, мелеют и сохнут реки, исчезают безвозвратно чудесные пейзажи".

Массированное наступление капиталистического производства на природу породило и активное противодействие этому злу. Уже в 1905-1906 гг. по инициативе Московского общества испытателей природы в России развертывается широкое движение в защиту природы. В ряде губерний Российской империи создаются общества охранителей природы. В 1912 г. Русское географическое общество организовало Постоянную природоохранительную комиссию. В 1916 г. по проекту этого же общества был принят первый в России закон об организации государственных заповедников в научных и культурных целях на базе наиболее ценных участков русской природы.

Первая мировая, а затем гражданская войны парализовали практическую природоохранную деятельность в стране. Но уже в первые годы молодой Советской Республики она заметно активизировалась. В 1919 г. по проекту, одобренному В. И. Лениным, в дельте Волги был создан Астраханский заповедник. В 1920 г. В. И. Ленин подписал декрет об организации Ильменского минералогического заповедника на Южном Урале, а в 1921 г. - декрет "Об охране памятников природы, садов и парков". В 1925 г. был организован Государственный комитет охраны природы при Главнауке Наркомпроса. Число заповедников хотя и медленно, но увеличивалось, проводились частичные природоохранные мероприятия. С середины 30-х по начало 70-х гг. природоохранная деятельность практически была сведена на нет. Установилось удручающее социально-экономическое безразличие к природным благам. Само их понимание было сведено до отдельных ресурсов. Экономического, механизма сохранения природы и ее благ не только не существовало, но даже отрицалась целесообразность создания такого механизма со ссылкой на общественную собственность, господствующую в нашей стране, в том числе и на природные ресурсы. Дело дошло до того, что заповедникам начали доводить планы по развитию хозяйственной деятельности, что полностью подменяло их истинные функции как объектов охраны природы и ее комплексного изучения. Такая практика в условиях форсированного развития индустриального производства стала разрушать природный фундамент экономики и общества, саму экологическую основу жизни людей.

С середины 70-х гг. дело с охраной природы постепенно меняется к лучшему. Значительно больше стало выделяться средств на охрану природы. Эта деятельность начала планироваться. В 1980 г. был принят Закон СССР об охране и использовании животного мира. Больше внимания стало уделяться заповеданию. Площадь охраняемых территорий в границах заповедников и национальных природных парков за 10 лет увеличилась с 8,9 млн. до 20,7 млн. гектаров, то есть в 2,2 раза. Рост весьма заметный, но далеко не достаточный. Заповеданные земли в СССР составляют лишь 0,9 процента общей территории страны. Для сравнения отметим, что в США на долю этих земель приходится около 10 процентов, во Франции и ФРГ - 12, а в Канаде - 13 процентов. Совершенно очевидно, что интересы сохранения растительного и животного мира определяются не только заботой о живой природе как некоей самостоятельной ценности. В конечном итоге это забота о развитии производительных сил страны, о природном потенциале экономического роста, о сохранении генетического фонда Земли, о сохранении и улучшении окружающей среды, о гармонизации отношений между обществом и природой.

В соответствии с решениями XXVII съезда КПСС в стране продолжается формирование научно обоснованной сети заповедных территорий, развивается система национальных парков. Эта работа - важное звено в системе мер по охране природы. На базе заповедников проводятся исследования, цель которых - выработать рекомендации по рациональному использованию природных ресурсов. В разных регионах выделены биосферные заповедники, они участвуют в рамках международной программы в слежении за глобальными изменениями окружающей среды. Размах хозяйственной деятельности и усиливающееся ее влияние на природную среду, все более широкое освоение в нашей стране ранее практически нетронутых территорий требуют активизации усилий по созданию новых заповедников, увеличению территории некоторых действующих. Сеть их должна представлять все основные природные зоны страны. Сейчас в ней есть определенные пробелы. Больше внимания надо уделить степным заповедникам, которым предстоит, в частности, сыграть немалую роль в познании процессов формирования почв и их плодородия. Дело столь важное, что нельзя откладывать его на долгие сроки.

Заповедные уголки природы - это типичные ее участки с первозданными ландшафтами, растительностью и животным миром, почвами. Однако порой решение вопроса о создании заповедника затягивается потому, что те или иные организации хотят успеть вырубить лес на предполагаемой к заповеданию территории, извлечь из недр даже невеликие запасы ископаемого сырья. Так, несколько лет обсуждается вопрос о расширении границ Лапландского заповедника - камнем преткновения служат несколько сотен гектаров ценного леса. Тюменский облисполком настаивает на разрешении вести геофизическую разведку недр на территории вновь организованного Юганского заповедника.

Недавно по инициативе общества охраны природы и писательской организации Псковской области намечено создание природного национального парка на реке Великой, а организации Минлеспрома стараются в спешном порядке вырубить там наиболее ценный лес до официального установления границ будущей охраняемой территории.

Организация заповедников - не дань моде, это дело государственное, общенародное, часть долговременной программы охраны и рационального использования богатств природы на благо нынешнего и грядущих поколений. Стремление к получению сиюминутной выгоды не должно заслонять эту важную перспективную цель.

Разумеется, при всей важности заповедного дела оно может играть лишь определенную роль в охране природы. Охраняемые территории занимают, как уже было отмечено, незначительную часть общей площади страны, повсеместно населенной самыми различными представителями растительного и животного мира. И все они нуждаются в защите от губительного воздействия производства, а не только те, что находятся в границах заповедников, заказников и природных национальных парков.

Многие годы ведется активная агитация и пропаганда в защиту "славного моря - священного Байкала". И не просто пропаганда. Для охраны озера принималось множество постановлений, в том числе Центральным Комитетом КПСС и Советом Министров СССР. В зоне Байкала созданы и действуют два заповедника - Баргузинский и Байкальский, 29 государственных заказников, есть и другие природоохранные организации, а Байкал продолжает подвергаться опасному загрязнению. В чем же причина такого критического положения? А причина ясна как белый день. На берегах уникального озера действует Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат, который сбрасывает в его светлые воды свои грязные, губящие все живое стоки. И вот результат. В акватории, примыкающей к комбинату, площадью 25-35 квадратных километров в толще вод изменился химический состав, на 16 квадратных километрах наблюдается изменение микробиологических и гидробиологических показателей. На дне озера площадь загрязненного участка достигла 20 квадратных километров. Кроме этого пятна, в озере есть еще тревожные зоны - Селенгинское мелководье, северная часть Байкала (в связи со строительством БАМа), акватории портов.

Институтом прикладной геофизики установлена роль загрязнений, переносимых воздушными потоками, в том числе от источников, расположенных на значительном удалении от озера. Например, от Ангаро-Иркутского промузла в Байкальскую котловину сносится до 10 процентов общего объема атмосферных выбросов предприятий узла. И продолжают гибнуть уникальные байкальские фауна и флора. Значит, только заповеданием Байкалу не помочь. А ведь Байкал, к сожалению, не исключение. В судьбе Байкала как в капле воды, только в капле гигантской и особенно прозрачной, поэтому особенно дорогой для нас, отражается тревожная судьба всей нашей природы и ее живого мира, без которого нет радости человеку. Разве маленькая речка нашего детства для каждого из нас менее дорога, чем "славное море - священный Байкал"? Все живое надо хранить как священный дар, с утратой которого не может быть счастлив человек. Удивительно глубоко и проникновенно сказал еще много лет назад М. М. Пришвин: "Если будет вода и ни одной рыбки - я не поверю воде. И пусть в воздухе кислород, но не летает в нем ласточка - я не поверю и воздуху. И лес без зверей с одними людьми - не лес..."

Как же не допустить такого бедствия? Как помочь живой природе? Очевидно, что одной только любви к ней для этого недостаточно. Необходим жесткий экологический контроль за производством, за его техническим уровнем и структурой, необходимо экологически обоснованное размещение производственных объектов по территории страны, словом, нужно научное управление всей системой природопользования.

Поиску эффективных форм и методов такого управления посвящена следующая глава книги.