Сибирь: проблемы освоения и охраны [1986 Захлебный А.Н. - Книга для чтения по охране природы]

В 20-х годах XIX в. декабрист А. Бестужев-Марлинский, сосланный в Сибирь, пророчески писал: "Сама природа указала Сибири средства существования и ключи промышленности. Схороня в ее горах множество металлов и ценных камней, дав ей обилие вод и лесов, она явно дает знать, что Сибирь должна быть страной фабрик и заводов".

А вот какой в начале XX в. мечтал увидеть Сибирь писатель-фантаст А. Гостев: "От Кургана экспресс мчится по залитым солнцем пашням, где все лето бороздят и ровняют поля стальные чудовища - машины. Необитаемые прежде степи и тундра стали житницей всего света. Красноярск - центр мировой науки и культуры. У берегов Оби пристают океанские пароходы. Сюда беспрестанно подходят по сверкающим рельсам экспрессы. Тысячи заводских труб высятся". Эта "сибирская фантазия" (так назывался рассказ) стала явью.

Велик сибирский потенциал. Здесь уголь, нефть, газ, торф, руды черных и цветных металлов, минералы, древесина, водные энергетические ресурсы.

Однако "потенциал" - понятие условное. Это своеобразный вексель, который природа щедро оплатит только в том случае, если будут найдены выверенные подходы к освоению ее кладовых. Для решения этой задачи под руководством академика Г. И. Марчука огромный коллектив ученых Сибирского отделения АН СССР разработал программу "Сибирь", которая отдельным разделом включена в комплексную программу страны на перспективу.

Хотя человек издавна обживал Сибирь, комплексное ее освоение развернулось в последнее десятилетие.

В годы Советской власти освоение Сибири пошло быстрыми темпами. В 20-е годы, прославляя подвиг строителей Кузнецкстроя, В. Маяковский искренне радовался тому, что "аж за Байкал отброшенная" попятилась тайга. В 50-е годы А. Твардовский, восхищаясь трудовыми успехами сибиряков, одним из первых в советской литературе обратил внимание на диалектику взаимодействия человека и природы, на необходимость предвидеть отдаленные последствия преобразующей деятельности человека в окружающей среде:

В повести "Обратный билет" известный советский прозаик Д. Гранин, характеризуя сложившееся в 20-30-е годы отношение к природе, объясняет его исторической необходимостью построить материальную базу социализма в сжатые сроки. В эти годы самыми важными, нужными и перспективными становились электротехника, автоматизация, строительство гидростанций. "Нас пленяли цифры, размах... Двести двадцать тысяч, пятьсот тысяч вольт! А мощности генераторов, а размеры турбин! Нам предстояло затопить сотни, тысячи квадратных километров земли под водохранилища, затопить деревни, леса, поселки, перенести их на новые места, мы меняли лик земли, мы создавали моря, перегораживали реки тысячами, сотнями тысяч кубометров бетона. Готовы были расчистить просеки на сотни километров для линий передачи. Ажурные высоковольтные опоры - это было сложно - анкерные опоры, несущие, переходные; деревья же были просты, однообразны и ничего не стоили. Реки надо было покорить, обуздать, усмирить, запрячь. У реки, у леса был один-единственный смысл - служить человеку. Ни о каком другом смысле мы не догадывались, в расчет не брали. И наш седоголовый высокообразованный профессор учил нас не принимать в расчет всю эту бесплатную природу, учитывать надо было лишь весенние паводки, всякие козни стихии. Мы, инженеры - благодетели человечества, наше дело осветить мир, обеспечить его энергией. И мы это совершили, взрывая и кроша, превращая реки в тихие ленивые запруды. Иначе было нельзя. Неправильно было только то, что мы ничего не жалели... Печально, что никакого другого смысла не имел для нас лес, разве мог у него быть свой смысл, своя цель? Разве приходила в голову мысль о том, что природа существует не для человека, что она сама создала человека?"

Сложный процесс взаимодействия природы Сибири и преобразующего ее человека проиллюстрируем на примере судеб тайги и двух крупнейших рек Сибири - Енисея и Ангары.

Могущество страны растет богатствами Сибири

Трудом человека степи превращены в плодородные поля и пастбища. Главная экологическая забота людей - сохранить плодородие и уберечь ее от эрозии

Утро в кедровой тайге

Многие столетия создавала природа тонкий слой почвы на вечной мерзлоте. Как же бережно нужно с ним обращаться, чтобы жизнь не прервалась здесь!

Гостиница 'Сибирь' - украшение г. Иркутска

Один из способов снижения численности кровососущих насекомых в местах освоения новых районов Сибири

Тайга

У аборигенов Сибири, как и у русских старожилов, существовали неписаные правила таежного природопользования: не бери больше, чем нужно тебе сейчас для пропитания. Это своеобразное равновесие между тайгой и человеком сохранялось столетиями.

В "Толковом словаре живого великорусского языка" В. Даля (середина XIX в.) читаем: "Тайга - обширные сплошные леса, непроходимая исконная глушь, где нет никакого жилья..." Такой увидел тайгу и А. П. Чехов в 90-х годах прошлого века. "Скоро после Енисея,- писал он,- начинается знаменитая тайга... По обе стороны дороги непрерывно тянутся обыкновенные леса из сосны, лиственницы, ели и березы. Нет ни деревьев в пять обхватов, ни верхушек, при взгляде на которые кружится голова; деревья нисколько не крупнее тех, которые растут в московских Сокольниках... Сила и очарование тайги не в деревьях-гигантах и не в гробовой тишине, а в том, что разве одни только перелетные птицы знают, где она кончается. В первые сутки не обращаешь на нее внимания; во вторые и третьи удивляешься, а в четвертые и пятые переживаешь такое настроение, как будто никогда не выберешься из этого зеленого чудовища. Взберешься на высокий холм, покрытый лесом, глянешь вперед на восток, по направлению дороги, и видишь внизу лес, дальше холм, кудрявый от леса, за ним другой холм, такой же кудрявый, а за ним третий, и так без конца; через сутки опять глянешь с холма вперед - и опять та же картина... Пока нет густого населения, сильна и непобедима тайга, и фраза: "Человек есть царь природы" - нигде не звучит так робко и фальшиво, как здесь. Если бы, положим, все люди, которые живут теперь по сибирскому тракту, сговорились уничтожить тайгу и взялись бы для этого за топор и огонь, то повторилась бы история синицы, которая хотела зажечь море... Обычная человеческая мерка в тайге не годится".

Писатели-сибиряки, детство и юность которых пришлись на предвоенные годы, воссоздают в своих автобиографических книгах (В. Астафьев "Последний поклон"; В. Чивилихин "Память") почти не изменившийся с конца XIX в. облик тайги. Кедровые, пихтовые и еловые леса подступали вплотную к полотну Транс-сибирской магистрали и окружали сибирские города. Так, по словам В. Чивилихина, у города, названного в честь окружавших его лесов Тайгой, она начиналась кустарником и мелколесьем сразу же за последними огородами, а дальше встречались и великаны кедры, и древесные завалы.

Послевоенное время, особенно 60-70-е годы, внесло большие изменения в облик тайги и в характер взаимоотношений человека с окружающей средой.

Поэт А. Твардовский в 50-е годы еще видит из окон экспресса "неотодвинутого леса оббитый ветром перестой", и кажется, что тайга все так же дремуча и бесконечны зеленые версты Сибири. Однако проблемы тайги гораздо сложнее, чем представляется на первый взгляд.

Тайга - это сложный природный комплекс, и оценивать его необходимо не только с утилитарно-хозяйственной точки зрения как бесконечный ресурс современной лесной промышленности, как источник разнообразного биологического сырья, но и с точки зрения экологического значения таежной зоны для нашей страны и биосферы в целом. Такой подход обязывает включать в экономическую оценку окружающей человека среды наряду с хозяйственными аспектами, также нравственно-эстетический и рекреационно-гигиенический аспекты. С каждым годом, с каждым пятилетием все яснее становится необходимость именно такого, экологического подхода к решению всех вопросов, связанных с освоением тайги, и возрастает наша ответственность за рациональное использование и охрану таежного комплекса.

В художественных произведениях и публицистических выступлениях советских писателей все чаще звучит тревога по поводу не только нравственных, но и экономических потерь, к которым приводит, по словам Ю. Бондарева, "нахраписто наступающий прогресс", провозглашающий лозунг "о веселом и бравом покорении Земли".

Ф. Штильмарк, охотовед по профессии, стремится развеять предвзятое мнение о неисчерпаемости лесных ресурсов Сибири. Никакого таежного океана нет, предупреждает он, островки тайги стоят среди моря всякой всячины: "Пожарища да болота, да гольцы с каменными россыпями, ну еще леса уцелевшие - это и будет океан, только океан пространства, а не тайги. Его мы и видим, и мерим, забывая лишь, что лес и лесопокрытия площадь - далеко не одно и то же!"

В этой связи встает вопрос: на сколько лет хватит древесины? По подсчетам специалистов, при нынешних темпах лесоразработок - лет на 60-70, может быть, несколько больше. А ведь всего 90 лет назад А. П. Чехов был уверен, что тайгу уничтожить невозможно. Но он исходил из возможностей своей эпохи, когда лесам угрожали лишь огонь и топор дровосека. В наши дни, по словам Ф. Штильмарка, тайга словно поменялась позицией с человеком, вооруженным современной наукой и техникой. Начала создаваться опасность конфликта между таежной природой и деятельностью человека. "Загрязненные реки, взрытая, израненная земля, заповедный лес, падающий под пилой нерадивого хозяйственника,- много было написано и сказано по этому поводу. Но нет-нет, а встретится еще в печати мотив из недавнего прошлого - человек, враждующий с тайгой, "покоряющий" ее.

Тайга - великое наше национальное достояние; его надо беречь, а не бездумно транжирить. Бытует мнение, что природа якобы "отступает перед культурой". Это не так. Не перед созидательной деятельностью отступает природа, а перед сугубо потребительским отношением к ней.

Как же осуществляется в таежных условиях взаимодействие в системе "природа - человек - техника"? В печати неоднократно говорилось о том, что техника, строительство якобы несовместимы с природой, и с ее стороны потери неизбежны. Однако писатели и журналисты, изучавшие эту проблему, приходят к выводу, что тут нет закономерности: все зависит от отношения строителей к делу, от их понимания ответственности за судьбы тайги перед современниками и будущими поколениями. Если думать только о строительстве или лесоразработках и не заботиться о тайге, то строитель и механизатор пройдет по ней, как бульдозер, все круша на своем пути.

Размышляя о судьбах тайги, публицист О. Волков ставит вопрос об ответственности каждого человека за свои поступки в природе: "В далекое прошлое отошла не только двуручная пила с топором, впряженная в дровни с подсанками лошадь и сезонность заготовки - вчерашним днем становятся бензопила и даже трелевочный трактор. В лес вторгаются громоздкие агрегаты на гусеницах шириной полтора метра, оборудованные стальными клешнями, которыми они охватывают ствол спиливаемого дерева. Эти мастодонты идут по лесу, как проходили в войну танки поперек деревенской улицы, расшвыривая, сдвигая и вдавливая в землю стоявшие на пути избы. Трещат молодые деревья, поворот машины оставляет огромные ямы, сдирая мягкую лесную почву, обнажая минеральный слой.

Придешь после лесовозов, поднимающих враз несколько десятков кубометров древесины, на делянку, взглянешь на торчащие повсюду расщепленные стволы, обезглавленные деревца, уничтоженный подрост и подумаешь, сколь милостиво обходится с лесом самый свирепый ураган - он не повреждает подрост, поросль, ягодники, лесную почву. Иные механизаторы не щадят ничего! И настолько до "основания" разрушают лесной биоценоз, что и представить невозможно, когда в нем снова установится равновесие и возродится жизнь..."

О. Волков с тревогой говорит о том, что высокопроизводительная, сверхмощная техника в бездушных руках экологически неграмотного человека становится палкой о двух концах: тайга валится дешево и быстро, но ее дальнейший рост приостанавливается на десятки лет. Поэтому необходим экономический подсчет: выиграет или потеряет в конечном счете от такой практики народное хозяйство.

Однако нельзя ограничиваться подсчетом лишь материальных затрат, поскольку не только в деньгах исчисляется урон, наносимый живой природе.

Героиня поэмы Н. А. Некрасова "Саша" плакала, видя, как лес вырубали, ей и много лет спустя было "его жалко до слез". Так не вступает ли хозяйственная деятельность в конфликт с нравственными нормами, на которых покоится жизнь? На этот вопрос нельзя ответить однозначно, все зависит от характера деятельности и позиции тех, кто ее осуществляет. О. Волков говорит: "Губя живую природу в большей мере, чем необходимо для обеспечения нашего существования, мы вступаем в противоречие с чувством справедливости. Вправе ли мы не взвешивать свое поведение в природе на весах совести? Живая красота вокруг нас - а лес как раз ее воплощение,- та естественная среда, что всего животворнее воздействует на духовную сущность человека,- требует, чтобы в подходе к ней мы руководствовались и этическими соображениями, не нарушали нравственного равновесия между человеком и жизнью природы. Экономические соображения не могут заслонить понятия о нашем долге перед природой, а с нею - перед будущим".

Не правда ли, в рассуждениях современного образованного человека отчетливо слышна перекличка со взглядами первых сибиряков, твердо помнивших правило, что брать от природы следует только в меру. Об этом убедительно свидетельствует антропогенный пейзаж^* современной Сибири. Многие участки трассы Абакан - Тайшет или старые железнодорожные тоннели у Байкала могут служить образцом сохранения природного ландшафта при дорожном строительстве.

^* (Антропогенный пейзаж - преобразованная людьми природа.)

А вот на трассе БАМ гармония естественной и преобразованной природы достигается не всегда. Приведем впечатления уже известного вам Ф. Штильмарка от полета вдоль Байкало-Амурской магистрали: "Через самолетный иллюминатор я глядел на лесистую чашу Кунермы с белеющими среди тайги озерами и думал о том, что эта... сибирская речка красотой своей не уступит ни прославленным местностям Кавказа, ни Тянь-Шаню, ни, может быть, самой Швейцарии.

Люди внизу были заняты своим делом - они валили лес, начиная прямо от озерной кромки... Нет, я не хочу бросить тень на первостроителей. Рубить тайгу под новые поселки, конечно, необходимо, но обязательно ли было закладывать лесосеку прямо на берегу озера? Ведь район Северного Прибайкалья, тяготеющий к трассе БАМа, самой природой предназначен в качестве зоны массового туризма и отдыха... Это поистине "земля обетованная" для всевозможных любителей природы, армия которых растет год от года... Только вот сохранится ли она в таком виде и задумывается ли кто-нибудь над этим в грохоте рабочих будней большой стройки? Но ведь тайга, которую надо сохранить ради будущего, эти замечательные кунерминские озера, проблемы завтрашнего туризма в Прибайкалье - это тоже производство, тоже конкретная экономика. Можно создать здесь разные технические сооружения, но утрата тех же таежных озер невосполнима, ибо выполнены они в мастерской природы..."

Какие, по вашему мнению, необходимы действия, чтобы сквер украшали живые деревья а не железобетонные?

С этих экологических позиций публицист сравнивает два разных подхода в практике строительства. Вокруг поселков Звездный, Магистральный лес вырублен сплошь, одна из сопок взорвана для отсыпки грунта. Строители и жители поселков озабочены тем, как бы заново озеленить их! А вот поселок Лунный озеленять не требуется: дома стоят прямо среди зелени. В чем же дело? Ведь и техника, и методы строительства одинаковы? Главное - в самих строителях, их отношении к делу и окружающей природной среде. Строительство такой громады, как БАМ, делает вывод Ф. Штильмарк,- "это тот яркий случай, когда будущее природы, а следовательно, и создаваемого хозяйства зависит буквально от всех и каждого, когда только всеобщая экологическая грамотность и всеобщее экологическое мышление^* избавят и от ошибок проектирования строительства, и от незатушенных костров, и от пальбы по всему живому, и от многого, многого другого, что рано или поздно, но неизбежно и больно ударит по самому человеку".

^* (Экологическое мышление - умение предвидеть последствия взаимодействия человека и природы.)

Проблема сохранения тайги не исчерпывается сбережением ее биологических ресурсов. Тайга оказывает огромное нравственно-эстетическое воздействие на человека, открывает для него возможность общения с нетронутой природой, врачует его душу. Как справедливо утверждает известный советский прозаик В. Астафьев, "тайга на земле и звезды на небе были тысячи лет до нас. Звезды потухали или разбивались на осколки, взамен их расцветали на небе другие. И деревья в тайге умирали и рождались, одно дерево в тайге сжигало молнией, подмывало рекой, другое сорило семена в воду, по ветру, птица отрывала шишку от кедра, клевала орехи и сорила ими в мох. Нам только кажется, что мы преобразовали все, и тайгу тоже. Нет, мы лишь ранили ее, повредили, истоптали, исцарапали, ожгли огнем. Но страху, смятенности своей не смогли ей передать, не привили и враждебности, как ни старались. Душа тайги все также величественна, торжественна, невозмутима. Мы внушаем себе, будто управляем природой и, что пожелаем, то и сделаем с нею. Но обман этот удается до тех пор, пока не останешься с тайгою с глазу на глаз, пока не побудешь в ней и не поврачуешься ею, тогда поймешь ее могущество, почувствуешь ее космическую пространственность и величие. И хорошо, что северная летняя ночь так коротка, нет в ней могильной тьмы. Будь ночь длинная и темная, и мысли б темные, длинные в башку лезли, и успел бы я воссоединить вместе эту девственную, необъятную тишину и клокочущий где-то мир, самим же человеком придуманный, построенный и зажавший его в городские щели. Хоть на одну ночь да отделился я от него, и душа моя отошла, отдохнула, обрела уверенность в нескончаемости мироздания и прочности жизни".

Реки: Енисей и Ангара

Реки Сибири восхитили А. П. Чехова своей мощью и красотой. "...В своей жизни я не видел реки великолепнее Енисея,- писал он.- Енисей могучий, неистовый богатырь, который не знает, куда девать свои силы и молодость... В берегах Енисею тесно. Невысокие валы обгоняют друг друга, теснятся и описывают спиральные круги, и кажется странным, что этот силач не смыл еще берегов и не пробуравил дна. На этом берегу Красноярск, самый лучший и красивый из всех сибирских городов, а на том - горы, напомнившие мне Кавказ, такие же дымчатые, мечтательные. Я стоял и думал: какая полная, умная и смелая жизнь осветит со временем эти берега!.. Много у меня было разных мыслей, и все они путались и теснились, как вода в Енисее, и мне было хорошо..."

Енисей и Ангара навеяли В. Шишкову образ безлюдной, дикой и капризной Угрюм-реки: "Картина была привольна, дика, величественна,- писал он.- Скользящая масса воды замыкалась с одной стороны скалистым, поросшим густолесьем берегом, с другой - сливалась с синей далью горизонта. Вечерами ходили вдали туманы, а утренней зарей тянулись седые низкие облака. Когда вставало солнце, всегда начинался легкий ветерок, и рябь реки загоралась. Ни деревень, ни сел..."

Казалось, время не властно над Енисеем и Ангарой. Но в середине XX в. было принято решение перекрыть Ангару, так как экономически эффективный потенциал ее потока, который уже сегодня может быть поставлен на службу народному хозяйству, оценивается в 20 млн. кВт. Пять гидроэлектростанций задуманы на этой реке. Четыре из пяти - гиганты, мощностью 4-5 млн. кВт каждая. Первой из них была построена Братская ГЭС.

Строительству Братской ГЭС посвящены поэма "Братская ГЭС" Е. Евтушенко, "За далью даль" и цикл сибирских стихотворений А. Твардовского. А. Твардовский так воссоздает перекрытие Ангары:

Поэтические строки А. Т. Твардовского интересны и с чисто экологической стороны. Рассказывая о перекрытии Ангары, он задумывается над неэкологической ценностью природы:

Природа осмысляется, как ценность нравственно-эстетическая, как одно из составляющих духовной культуры человечества, и размышления поэта заставляют задуматься над тем, что не все утраты (и не только материальные, но и духовные) восполнимы:

Строительство Братской ГЭС не всегда велось так, как представляется правильным с экологических позиций сегодняшнего дня.

Недоумением и в то же время восхищением проникнут рассказ В. Распутина о последних днях Матеры, острова, который должен быть затоплен при перекрытии Ангары. До символа, олицетворяющего могущество природы, вырастает "царский листвень" - величественная лиственница, возвышающаяся над всеми лесами острова. Его пытались сжечь, срубить, спилить бензопилой, но "царский листвень" не шелохнулся в ответ. И люди отступили, ушли с острова. "Чуть склонившись, он, казалось, строго и внимательно смотрел на нижний край острова, где стояли материнские леса.

Теперь их там не было... Один выстоявший, непокорный "царский листвень" продолжал властвовать надо всем вокруг. Но вокруг него "было пусто", лишь кое-где "сиротливо зеленели березы", которые вместе с лиственницей ушли под воду.

Опыт строительства Братской ГЭС свидетельствует о важности разносторонней оценки окружающей человека среды. И конечно же, одной из первостепенных задач при гидростроительстве должно быть бережное отношение к сохранению земельных угодий от чрезмерного затопления. Если же какую-то территорию необходимо затопить, то надо до затопления максимально использовать ее естественные ресурсы. Следует также настолько увеличить продуктивность других территорий, чтобы потеря земель при создании водохранилищ была компенсирована.

Только ли к материальным потерям ведет затопление земель? О важности экономического и нравственно-психологического аспектов этой народнохозяйственной проблемы, об их тесной взаимосвязи убедительно свидетельствуют размышления В. Распутина: "Надо - значит надо, но вспоминая, какая будет затоплена земля - самая лучшая, веками ухоженная и удобренная дедами и прадедами, и вскормившая не одно поколение - недоверчиво и тревожно замирало сердце: а не слишком ли дорогая цена? Не переплатить бы? Не больно терять это тем, кто тут не жил, не работал, не поливал своим потом каждую борозду. Вот оно - гектар новой пашни разодрать стоит тысячу рублей; на него, на тот золотой гектар, посеяли пшеничку, а она даже не взошла. Сверху земля черная, а поднял ее - она красная, впору кирпичный завод ставить. Пришлось пересеять люцерной по пословице: с паршивой овцы хоть шерсти клок, и неизвестно еще, уродится ли люцерна. Кто знает, сколько надо времени, чтобы приспособить эту дикую и бедную лесную землицу под хлеб, заставить ее делать то, что ей не дано. А со старой пашни, помнится, в былые времена и сами кормились, и на север, на восток многие тысячи пудов везли. Знаменитая была пашня!"

Опыт Братской ГЭС был учтен при сооружении Усть-Илимской, Саяно-Шушенской и Богучанской ГЭС в ходе предварительного освоения территории, на которых развертывалось строительство.

Суров и стремителен Енисей, в своем верхнем течении еще не ставший морем. Тугая, черная, словно литая, вода, глухие водовороты, пенные кружева. Лодка петляет и несется по бешеной воде - только мелькают каменистые острова, галечные косы, красные яры - скальные щеки, завалы деревьев, наклоненные над водой стволы. Пороги, крутые повороты, отвесные скалы, на горизонте горы, поросшие сосняком, - таким видели Енисей наши современники в конце 70-х годов. Не правда ли, на первый взгляд очень похоже на дикую и капризную Угрюм-реку.

Ниже по течению Енисей уже перегорожен бетонной стеной плотины Саяно-Шушенской ГЭС. В ходе строительства этой гидроэлектростанции проблему освоения тайги решали в двух направлениях. Во-первых, организовали Саяно-Шушенский заповедник, что позволило сохранить эталонный участок гор Средней Сибири: типичные ландшафты, естественную структуру почв, генетический фонд растений и животных, отдельные уникальные образования. Во-вторых, предусматривается создание лесопромышленного комплекса (ЛПК), который должен работать безостановочно в течение веков. С этой целью ЛПК отвели территорию, где одновременно с вырубкой ведут посадку новых лесов, с тем чтобы на каждой использованной делянке через 70 лет вырастали годные для рубки деревья.

Такой подход свидетельствует об экономической и экологической

грамотности строителей и хозяйственников, о том, что мы, по словам известного советского прозаика B. Астафьева, научились "не только брать, брать - миллионы, тонны, кубометры, киловатты, - но и отдавать", научились "обихаживать свой дом, как добрые хозяева".

И наконец, еще один аспект человеческой деятельности - сохранение традиций национальной культуры: спасение наиболее интересных памятников народного быта и зодчества. "Ангарская деревня, - пишет журналист Л. Пешкова, - с ее двумя порядками домов, ориентированными на солнце, с ее улицей - дорогой, запертой в конце деревни жердями поскотины, с ее зеленым просторным полем, которое начиналось сразу за околицей и уходило к синеющему лесу, - все это есть нечто единое, созданное по принципу "как мера и красота скажут". Нельзя не сохранить и не передать эту заповедь старых мастеров тем, кто стоит сегодня на берегах той же Ангары". В новые города, вырастающие среди тайги, предполагается органически вписать этнографо-архитектурные музеи под открытым небом, а сами города строить с учетом этих традиций.

Страстным призывом к современникам звучат строки поэта С. Куняева:

Другим примером рационального решения проблемы освоения Сибири является строительство Богучанской ГЭС.

Еще при выборе места для сооружения этой гидростанции возник спор.

Проектировщики рассматривали два створа - Муринский и Кодинский. Муринский давал возможность построить более мощную станцию, дополнительно вырабатывать 2 млрд. кВт×ч в год. К тому же и строительство плотины было бы дешевле, так как берега Ангары подходят ближе друг к другу. Однако изыскания геологов и геофизиков показали, что за эти преимущества придется заплатить слишком большую цену. Заливалось вдвое большее пространство. Значит, пришлось бы вырубать непозволительно большую площадь знаменитой ангарской сосны. А земли, освобожденные от леса, захватило бы водное зеркало. Чтобы сохранить зеленые богатства, стали искать новое место створа. Его нашли на более широком участке Ангары.

Госплан СССР принял решение о строительстве Богучанской ГЭС в Кодинском створе. Комплексная оценка природной среды как ценности экономической, нравственно-эстетической привела к тому, что чаша весов гидростроительства склонилась не в пользу энергетики.

На примере комплексного освоения и охраны тайги и рек Сибири мы стремились показать, что с природой нельзя бороться, с ней надо сотрудничать. Однако сегодня важно не просто осознать ответственность за судьбу природы, но и предвидеть в практической деятельности отдаленные последствия нашего взаимодействия с ней. Именно поэтому построенное нами должно обладать полной "тканевой совместимостью" с окружающей средой, жить в ней, а не "торчать занозой".

Природа ошибок не прощает. Она наказывает за них, но, к сожалению, не сразу. Если бы наши просчеты были видны тотчас, мы давно уже научились бы делать правильные выводы. Об этом свидетельствует судьба Мирового океана.