Докучаевские "бастионы" (Фатей Шипунов)

Беда 90-х годов

В декабре 1890 года задули в степях обычные северовосточные ветры с метелями" Казалось, наступивший новый год не предвещал ничего плохого. Но ветры становились все сильнее и сильнее. Они уносили снег и незащищенную землю с одних мест и нагромождали в других. Всюду возникали снежно-земляные дюны. Всходы озимых погибли. К тому же засуха в то лето местами продолжалась целые месяцы. Россию постигло народное бедствие - неурожай, охвативший до трети черноземной полосы нашего Отечества. А вслед за малоснежной зимой и сухой весной 1892 года от Кубани до Днестра разразились апрельские пыльные бури. Ждали земледельцы, что вот-вот стихнут они, бушевавшие с небольшими перерывами двадцать шесть дней, но бури повторились в июне и августе, а затем в конце декабря - начале января. Во многих местах чернозем был полностью унесен. Засыпало дороги, сады, селения. Поезда не могли двигаться из-за заносов. Приходилось откапывать полустанки из сугробов черной пыли и снега. Поднятую в воздух пыль донесло до Польши, Германии, Финляндии и Швеции. Грязные дожди прошли в Новгороде, С.-Петербурге и Стокгольме. Зима 1893 года была настоящей "черной зимой". Солнечные лучи не могли пробиться к земле. Поползли слухи, что началось светопреставление.

Было в народной памяти всякое, но такой беды Россия еще не испытывала.

Из исторических хроник мы знаем, что Руси знакомы неурожаи (и голодовки) от засух - от "вёдра". Редкая по силе засуха разразилась, например, в 1124 году. В несчастный для Руси год битвы на Калке опять случилась засуха, и "мгла тяготила воздух". Засуха и мор были в 1301-м, а затем в 1365 году. Долговременные засухи стояли в 1371, 1374 и в 1385 годах. "Великая засуха" случилась и в 1430 году, когда воды истощились, земля и леса горели, люди среди густых облаков дыма не могли видеть друг друга. В лето 1471-е была засуха, и "бысть пагуба велика". Помнила Россия и засуху 1525 года, продолжавшуюся с 4 июня по 15 августа, как помнила и последовавшую затем голодную зиму...

И вот XIX век. На его пороге мало кто задумывался, что именно в предстоящем столетии природные бедствия станут частыми гостями в наших степях: сорок неурожайных лет пережил наш народ в этот век. Такие явления, как пыльные бури, со второй половины столетия стали повторяться в среднем через 10 - 12 лет. Навсегда запомнил земледелец пыльные бури 1837, 1848, 1876 и 1877, 1885 и 1886-го и, наконец, страшных 1890 - 1893 годов. А в середине июня 1896 года пыльная буря, как гигантский смерч, прошла от Западной Сибири через Среднее и Нижнее Поволжье до Украины и далее на запад.

Неурожайные 1834 - 1835 годы были следствием засухи. Продолжительная засуха случилась в 1871 году, а через пять лет она повторилась. Затем последовало еще шесть засух. И вот что примечательно: как свидетельствуют хроники с X по XVIII век, за восемьсот лет было отмечено сорок засух, то есть в среднем пять за столетие. В XIX столетии уже насчитывается десять крупных засух, то есть в среднем приходится одна "пагуба" на десятилетие. В XX веке губительные засухи случаются в среднем через три года.

Бедственные явления не возникли враз, не появились неожиданно, а были следствием накопления и не всегда заметных сдвигов в степной природе, постепенного процесса, который с течением времени ускорялся. В чем дело? Где причина тому? Все ли в процессе усыхания наших степей можно относить на счет природы, меняющейся циклически не по воле человека? Не связано ли столь стремительное ускорение его с бездумной волей нашей, не несущей благо? И в завершавшемся XIX веке, и в наступавшем XX эти вопросы вставали во всем своем огромном значении, и на них надо было отвечать.

Бедствия, постигшие Россию девяносто лет назад, не могли не всколыхнуть широчайшие слои общественности: земледельцев, агрономов, экономистов, ученых, писателей, философов и государственных деятелей. Каждый день в газетах 1892 года печатались печальные известия из разных мест страны.

"Уже около трех месяцев стоит у нас засуха; земля всюду пересохла и хотя с горем пополам перепахана, но сеять озимый хлеб местные хозяева не решаются, ибо зерно, залегши в пересохшую землю, не обещает сколько-нибудь утешительных результатов", - читаем в "Русских ведомостях" сообщение из юго-западного края. А вот другое, с юго-востока: "Значительная часть нашего юго-востока страдает теперь от засухи. Проехав Терскую и Кубанскую области, значительную часть Донской области и Воронежской губернии, я всюду видел сухую землю и массу пыли... Все томятся и всюду распространен страх за будущее. Везде видны или черные, или непаханые поля, а время посева уходит. Особенно страшит положение воронежских местностей, которые испытали уже два года тяжелого неурожая..."

Не менее тревожное сообщение в "Гражданине", из центральной части страны: "Что касается степной и центральной России, которая по своему теперешнему безлесью может быть также названа степной, засуха здесь свирепствовала не менее прошлого года... Почва уже прошлого осенью просохла более чем на 11/2 арш. в глубину, и вся выпадавшая влага моментально поглощалась нижними слоями почвы в ущерб верхнему слою и питанию растений. Немудрено, что земля при этих условиях утратила последнюю влагу и только несколько была смочена дождями, прошедшими в конце июля... Корма высохли, ранняя зелень ржи, давшая хороший всход, пожелтела, поздняя рожь еще не всходила".

Земледелие государства находилось в опасном положении, и это признавали почти все, но о действительных причинах, истинных размерах этой опасности и мерах, которые бы могли спасти плодоносную землю, ясное представление имели немногие. Среди них - естествоиспытатель, профессор Василий Васильевич Докучаев.

Наука о черноземе

Изучая реки средней полосы России и их обмеление, способы образования речных долин европейской части страны, распределение почв в степях и затем, в 80-х годах, русский чернозем, В. В. Докучаев закладывает фундамент не только для обобщений об окружающей нас природе в целом, но и для разгадки тайны стихийных бедствий на степных землях. В 1883 году выходит его труд "Русский чернозем", который является для нас классическим: в нем даны история происхождения, возраст, строение и свойства чернозема. Именно изучая русский чернозем и обобщая материалы по картографии русских почв, В. В. Докучаев открывает особое естественноисторическое тело - почву, которая есть результат совокупного взаимодействия факторов всей окружающей природы.

Открытие это позволяет ему создать учение о естественных зонах природы, в которых рельеф, почвы, грунтовые и поверхностные воды, животные и растения выступают как единое целое. Так закладываются основы "учения о тех многосложных и многообразных соотношениях и взаимодействиях, а равно и о законах, управляющих вековыми изменениями их, которые существуют между так называемой живой и мертвой природой... и человеком, гордым венцом творения".

Вокруг естествоиспытателя создается атмосфера серьезного и плодотворного творчества. Возникает "поросль гнезда" Докучаева. Из него впоследствии выйдут выдающиеся натуралисты и ученые: В. И. Вернадский, Г. Н. Высоцкий, К. Д. Глинка, П. А. Замятченский, А. Н. Краснов, Г. Ф. Морозов, Ф. Ю. Левинсон-Лессинг, П. В. Отоцкий, Н. М. Сибирцев, Г. И. Танфильев, А. Р. Ферхмин и другие. Здесь лежат истоки современных знаний о взаимодействии организма и среды - экологии, и здесь же - истоки фундаментального учения о биосфере.

Василий Васильевич Докучаев скончался в 1903 году, прожив всего пятьдесят семь лет, но его научная и практическая деятельность, его духовный облик останутся в нашей памяти на века, потому что он был тем тружеником, который не покладая рук работал, чтобы избавить Отечество от жестоких невзгод, чтобы завоевать независимость нашего народа от "плена" недородов, голода и лишений.

В конце своей жизни, в 1900 году, в Полтаве В. В. Докучаев произносит перед статистиками земств свою знаменитую речь: "Я буду беседовать с вами о царе почв, о главном богатстве России, стоящем неизмеримо выше богатств Урала, Кавказа, богатств Сибири,- все это ничто в сравнении с ним; нет тех цифр, какими можно было бы оценить силу и мощь царя почв, нашего русского чернозема. Он был и есть и будет кормильцем России. Есть чернозем и в Венгрии, но там он не тот: это солонцеватый чернозем - "окост", а наш русский чернозем "сладок". Есть он и в Северо-Американских Соединенных штатах, но там он или того же типа, что и в Венгрии, или же значительно беднее органическими и другими питательными веществами, чем в России".

Некогда черноземная земля находилась в условиях цельной системы природной защиты: и могучий шатер лесов, и густой покров трав, и вековой войлок дернины, и "пуховое" снежное утепление, и обильное орошение вод, и не изъеденная язвами оврагов и промоин степная равнина - все стояло в едином строю защиты этой земли, и потому ее плодородие не уменьшалось, а возрастало. Приходи, живи и бери плоды земли, сохраняя ее естественную защиту! Степная природа была как добротно сделанный дом: и крыша, и стены, и фундамент, и все остальное в нем были сооружены с таким искусством и с такой задумкой, чтоб жить в нем можно было долго, надежно, просторно, без опаски замерзнуть и умереть от голода и жажды. Но в течение веков система природной защиты рушилась. Чернозем, потерявший защиту, стал также разрушаться. Надо было, пока не поздно, провести "капитальный ремонт" степного "дома". Предстояла трудная, долгая работа по восстановлению. В. В. Докучаев, глубоко понимая значение чернозема, предпринимает вместе со своими учениками решительные шаги, чтобы обуздать стихию.

Сразу же после бедствия 1891 года ученый выпускает небольшую книжку "Наши степи прежде и теперь" как издание в пользу пострадавших от неурожая. О ней, не преувеличивая, можно сказать: "Мал золотник, да дорог!"

Вот что писал В. В. Докучаев:

"Леса, защищавшие местность от размыва и ветров, скоплявшие снега, способствовавшие сохранению почвенной влаги, а вероятно, и поднятию горизонта грунтовых вод, охранявшие ключи, озера и реки от засорения, уменьшавшие размеры и удлинявшие продолжительность весенних водополей, - эти, можно сказать, важнейшие, наиболее надежные и верные регуляторы атмосферных вод и жизни наших рек, озер и источников местами уменьшались в 3 - 5 и более раз. Так, по новейшим, возможно, точным данным, леса в Полтавском уезде занимали когда-то более 34% общей площади, а теперь только 7%; в Роменском уезде - 28%, а в настоящее время - 9%; в Лубенском - 30%, а ныне всего 4%".

Степи лишились своего естественного покрова - степной густой растительности и дерна, задерживавших снег и воду и прикрывавших почву от морозов и ветров. На месте этой растительности теперь раскинулись пашни, занимающие во многих местах до 90% общей площади. Зернистая структура русского чернозема, способствующая удержанию влаги, была уничтожена, что сделало его подверженным ветру и поверхностным водам. В результате - усиление испарения степных вод; уменьшение количества почвенной влаги и понижение уровня грунтовых вод; усиление водополей (весенних и дождевых) в открытой степи и реках и как следствие сокращение их продолжительности; угасание источников и заиление их; усиление вредного действия иссушающих восточных и юго-восточных ветров летом и холодных губительных - зимой и ранней весной. И наконец, общий результат всего этого: явление более суровых зим и знойных сухих лет на юге России, к чему прибавляется повсеместное выпахивание и, следовательно, медленное истощение чернозема.

Естествоиспытатель в своей книге уподобляет наши степи организму, который из-за плохого ухода, неправильного питания, непомерного труда истощил свои силы, надорвался и не может правильно работать. Чтобы оздоровить наш земледельческий организм, В. В. Докучаев предлагает, во-первых, "меры цельные, систематичные и последовательные, как сама природа"; во-вторых, "меры отстранения и ослабления тех причин, которые подорвали наше земледелие, иссушили почвы, грунтовые воды и реки", и, в-третьих, "меры уничтожения зла стихийного и человеческого".

Затем он предлагает реализовать на практике специальную программу работ, о которой скажем лишь самое главное. Прежде всего эти работы касаются регулирования больших сплавных рек (Волги, Днепра, Дона, Днестра, Камы, Оки и др.) в части сужения их живого сечения, спрямления, где нужно, их течения и устройства запасных резервуаров (но не водохранилищ в их низовьях, как увидим ниже), уменьшения их весенних разливов, но путем регулирования не основной водной артерии, а мелких притоков и несудоходных верховьев. Здесь же рекомендуется уничтожить перекаты и карчи на реках и прекратить доступ грубых наносов в речную долину вообще и на речной фарватер в особенности, чего можно достичь обсадкой древесной растительностью песков и побережий рек, а также загораживанием плетнями (или иным способом) устьев оврагов, открывающихся в речных долинах. Однако упор в книге более делается на мелкие речки и несудоходные верховья больших рек.

С них, считал В. В. Докучаев, следует начинать восстановление расстроенного хозяйства, а именно: перегородить их капитальными плотинами с целью "урегулировать, хотя бы отчасти, течение весенних и сильных дождевых вод; воспользоваться для различных надобностей движущей силою воды; оросить при помощи этих, а равно и весенних вод больших рек - вод, задержанных на сравнительно высоких местах в особых искусственных резервуарах (разрядка моя. - Ф. Ш.), - старые и новые поймы (разрядка В. В. Докучаева), места речных долин, занятые выносами из соседних оврагов, и нижние трети пологих речных склонов".

Предлагается целая система регулирования оврагов и балок, в которой предусматривается строительство плотин, местами в несколько рядов, для образования прудов и задержания в них снеговых и дождевых вод и орошения нижележащих склонов и пойм. И далее очень важные работы: "регулирование водного хозяйства в открытых степях, на водораздельных пространствах", которые включают закладку системы прудов, расположенных на пути естественного стока в степи весенних и дождевых вод с обсадкой их берегов деревьями; насаждение живых изгородей с целью накопления снега и лучшего использования весенних и дождевых вод, а также сплошного леса на песках, буграх и неудобных для пашни участках; использование артезианских вод.

А за перечнем этих работ программы идет раздел, который называется "Выработка норм, определяющих относительные площади пашни, лугов, леса и вод; такие нормы должны быть соотнесены с местными климатическими, грунтовыми и почвенными условиями, а равно и с характером господствующей сельскохозяйственной культуры и пр." (разрядка В. В. Докучаева).

Здесь прямо ставится вопрос о поддержании на каждой пяди земли экологического равновесия, о котором теперь говорят ученые всего мира!

И наконец, ставились на очередь работы по окончательному определению приемов обработки почвы, наиболее благоприятных для наилучшего использования влаги и приспособления сортов культурных растений к местным как почвенным, так и климатическим условиям.

Работая над книгой "Наши степи прежде и теперь", ученый не был убежден, что вся предлагаемая в ней программа работ может быть осуществлена немедленно, особенно это касалось "Выработки норм, определяющих относительные площади пашни, лугов, леса и вод" и "Окончательного определения приемов обработки почвы...". И он оказался провидцем: если приемы обработки почвы хотя и неполно, но все же на сегодняшний день разработаны, то нормы соотношения пашен, лугов, лесов и вод, застроек и дорог остаются до сих пор неясными. Современная наука к этому вопросу только подходит.

Что касается всех остальных разделов программы работ по восстановлению природы наших степей, то В. В. Докучаев считал их вполне исполнимыми теперь же. Но он предупреждал: к делу надо подходить со всей ответственностью. В качестве примера, где необходимо проявить максимум осторожности, ученый указал на способы строительства прудов. Пруды выгоднее делать на высоких степях и в самом верховье яров - только тогда их воды увеличат почвенную влагу и поспособствуют поднятию грунтовых вод. Вода же, задержанная на дне глубоких оврагов и балок, просочится еще глубже. Другими словами, надо учитывать и условия рельефа, и характер грунтовых вод, и геологические и метеорологические особенности местности. В противном случае легко можно остаться без воды в прудах.

Такую же предосторожность и ответственность необходимо соблюдать при устройстве искусственного орошения, где особое внимание следует обращать на состав оросительных вод, почвы орошаемых участков и климат. Вода для орошения земли должна быть "плодородной", то есть такой, которая действует на урожай благотворно, действует так, как плодородный ил русских рек во время водополей. А для почв следует определить их "сельскохозяйственную правоспособность" в принятии искусственно подаваемой воды. "То, что хорошо для солонца, может оказаться вредным для нашего чернозема... Почвы, богатые питательными веществами, особенно солонцы, могут удовольствоваться и невской водой; пескам же необходимы желтые, красные или молочные воды". То же касается и климата: "...у нас, в степной России, требуется иногда один или два дождика для получения весьма хорошего урожая,- что бывали случаи, когда, при роскошной белотурке в соседних степях, на искусственно орошаемых полях вырастали одни бурьяны". И все это "азбука искусственного орошения".

И теперь, спустя девяносто лет, нам следует начинать наши оросительные дела именно с этой "азбуки". Тот же климат, те же почвы, те же грунтовые воды должны быть приняты во внимание и при посадке деревьев, и при регулировании речных русл.

В. В. Докучаев предлагает осуществить "во всей совокупности, со всеми предосторожностями, предложенные выше меры, в течение известного, более или менее продолжительного времени" с целью показать населению южной части страны их существенную пользу и необходимость на четырех - пяти участках на водоразделах между реками Уралом и Волгой, Доном и Волгой, Северским Донцом и Доном, Днепром и Северским Донцом и Днепром и Днестром.

В заключение же своего труда ученый еще и еще раз напоминает, что в основе сельского хозяйства лежат такие природные факторы, как воды, воздух, грунты с их водами, почвы с их сельскохозяйственной правоспособностью и культурными требованиями и, наконец, растительный и животный мир со своими требованиями и запросами к человеку и сельскому хозяйству. Все они до такой степени взаимосвязаны и трудно различимы в их влиянии на жизнь человека, "что как при изучении этих факторов, так и особенно при овладении (если желают, конечно) ими безусловно необходимо иметь в виду, по возможности, всю, единую, цельную и нераздельную природу, а не отрывочные ее части. И действительно... без соблюдения данного условия нечего и думать вполне и правильно использовать воду, - разумно и успешно бороться с крайностями южного климата; без этого мы никогда не сумеем организовать как следует ни орошения, ни облесения, ни борьбы с оврагами и засорением наших важнейших речных артерий" (выделено В. В. Докучаевым).

И здесь же автор замечательной книги отвечает на поставленные выше вопросы: в чем дело? где причины тому? "Теперь уже можно положительно констатировать, что самый неурожай прошлого года (1891 г. - Ф. Ш.) и, особенно, его удивительная крайняя пестрота (здесь не собрано и семян, а в соседнем поле получено 80 - 100 пудов с десятины) - столь характерная именно для переживаемого нами недорода - объясняются не только неблагоприятными особенностями прошлогодней погоды, случайными дождями (пестрота) и близостью или отдаленностью леса... неурожай и пестрота его находятся по крайней мере в весьма многих местах России в еще большей зависимости от характера местных почв... от способа и времени обработки их, времени посева и пр., и пр.". И потому, "если желают поставить русское сельское хозяйство на твердые ноги, на торный путь и лишить его характера биржевой игры; - если желают, чтобы оно было приноровлено к местным физико-географическим (равно как историческим и экономическим) условиям страны и на них бы зиждилось (а без этого оно навсегда останется биржевой игрой, хотя бы годами и очень выгодной), безусловно необходимо, чтобы эти условия, - все естественные факторы (почва, климат с водой и организмы) были исследованы, по возможности, всесторонне и непременно во взаимной их связи" (везде выделено В. В. Докучаевым).

Этот фундаментальный, как теперь мы говорим, эколого-биосферный подход к решению вопросов сельского хозяйства подтверждался исследованиями сподвижника и друга В. В. Докучаева - А. А. Измаильского, издавшего в 1893 году книгу "Как высохла наша степь", а на следующий год - книгу "Влажность почвы и грунтовая вода в связи с рельефом местности и культурным состоянием почвы". П. А. Костычев, откликаясь на постигшую Отечество беду, публикует в 1892 году сборник своих трудов "Обработка и удобрение чернозема", а в 1893-м лекции "О борьбе с засухами в черноземной области посредством обработки полей и накопления из них снега".

Рассказ о трудах замечательного ученого, его сподвижников и учеников мы привели здесь не только для того, чтобы показать, что эти труды и теперь должны служить настольными учебными пособиями как для практика-земледельца, так и для ученого-земледельца, но и чтобы напомнить, что истинное знание переживает века, опережает свое время, не устаревает во времени, как не устарело и теперь знание, добытое трудом русских естествоиспытателей 90-х годов прошлого века.

Особая экспедиция

Набросав картину степной природы и показав причины, вызвавшие неурожай 1891 года, В. В. Докучаев изложил мотивы, принципы и мероприятия организации Особой экспедиции при Лесном департаменте по испытанию и учету различных способов и приемов лесного и водного хозяйств в степях России.

Такая экспедиция была образована 22 мая 1892 года, цель ее - улучшение естественных условий земледелия, упорядочение водного хозяйства в степной полосе посредством разного рода облесительных и обводнительных работ. Начальником экспедиции и ее научным руководителем стал сам В. В. Докучаев. Было определено, что к осуществлению практических мероприятий экспедиция приступит после того, как будут проведены на опытных участках в течение летних и первых осенних месяцев текущего года предварительные исследования. В свои родные, столь уже исхоженные и разъезженные степи России В. В. Докучаев выехал в июне. Его сопровождали ближайшие помощники - Н. Сибирцев, Н. Адамов, О. Ковалев, П. Замятченский, К. Глинка, И. Выдрин, Г. Высоцкий, К. Собеневский, Д. Шахметьев и другие. Экспедиция заложила три опытных участка площадью около пяти тысяч десятин каждый: 1) Хреновской - на водоразделе между Волгой и Доном, в Бобровском уезде Воронежской губернии; 2) Старобельский - в Харьковской губернии, на водоразделе между Доном и Северским Донцом, и 3) Великоанадольский - на водоразделе между Северским Донцом и Днепром, в Мариупольском уезде Екатеринославской губернии. Эти участки были выбраны с таким расчетом, чтобы "они возможно полнее и рельефнее представляли собою обычные естественные условия нашей степной полосы, преимущественно той ее части, которая лежит между Азовским морем с одной стороны и водоразделом Дон - Ока - с другой" (выделено В. В. Докучаевым).

Вспомним, что именно здесь в течение всего XIX века, и особенно в 90-е годы, неблагоприятные природные условия в наиболее сильной степени отразились на сельском хозяйстве. Изучить гибельные для сельского и водного хозяйства явления "в их взаимодействии и причинной связи, выяснить род и размеры степных невзгод, найти в ряду естественных условий такие, которые позволяют бороться с упомянутыми невзгодами при помощи тех или иных соответственно направленных мероприятий, поставить ряд опытных работ, имеющих целью улучшение условий степного хозяйства при помощи возможно простых и доступных приемов, учесть эти опыты, выяснив их положительные и отрицательные стороны и их практическую целесообразность и выполнимость, - вот ближайшие задачи экспедиции". Каковы же эти опытные работы на избранных участках? Кратко перечислим их.

1. Насаждение леса в степи - по водоразделам, перевалам и вообще наиболее открытым пространствам в строго определенной зависимости от местных орографических, метеорологических, гидрологических, почвенных и геологических особенностей в форме полос и лент различной ширины. Главная цель посадок - защита от выбивания ветрами и бурями хлебных растений, выноса зерна и выжигания степных полей; уменьшение испарения почвенной влаги; более правильное распределение снежного покрова и накопление снежных масс как магазинов влаги; поднятие уровня грунтовых вод; уменьшение колебаний температуры и влажности воздуха и почв; содействие превращению воздушной парообразной влаги в капельно-жидкое состояние (привлечение дождей). Попутно испытываются системы посадок, методы искусственного лесоразведения и пригодность к лесоразведению малоизвестных древесных и кустарниковых пород. Среди посадок предполагалось различать защитные лесные полосы, создаваемые наперерез господствующим ветрам при среднем расстоянии между посадками в 400 - 600 м; снегосборные опушки, располагаемые параллельно и перпендикулярно защитным полосам, по венцам склонов к оврагам и балкам или вокруг степных котловин для сбережения снега в верхних частях склонов...

2. Насаждение леса в местах, малопригодных или непригодных для иного использования, - на песках, легких супесях, каменистых, рухляковых и солончаковых почвах. Популярно вырабатываются методы подготовки неудобных почв под лесонасаждения (выщелачивание солонцов, гипсование, закрепление песков и т. п.).

3. Насаждение леса в сухих и обводненных балках с целью выяснить вопрос об условиях лесоразведения в степных низинах и балках, накопления и сохранения снеговой влаги вблизи искусственных водовместилищ.

4. Закрепление еще развивающихся, преимущественно меловых, оврагов и обнаженных берегов речек с целью противодействия образованию промоин, сохранения почвы на крутых склонах, заиления дна яров. Попутно прекращается распахивание оврагов и крутых склонов, а также выпас на них скота.

5. Разведение в степях фруктовых деревьев и кустарников и пород, имеющих промышленное значение, соединение степного лесоразведения с садоводством путем введения фруктовых пород (груша, вишня и др.) в состав лесных опушек и живых изгородей, а также разбивка садов (яблоня, груша, слива, вишня) по отлогим и закрепленным склонам, на иловатых почвах низин, на орошаемых местах.

6. Устройство прудовых водовместилищ - главная группа обводнительных работ и сооружений для первых годов деятельности экспедиции; создание целой системы станков в подходящих балках, удобных для возведения плотин и водопусков с обсадкой как плотин, так и водовместилищ и рытьем колодцев; использование некоторых верховых прудов для искусственного орошения более низменных полос по склонам и днищам балок посредством особых канав; сохранение полос шириной 20-30 м под дерниной вдоль всех балок и оврагов.

7. Регулирование рек и речек путем укрепления и облесения оврагов и речных берегов, строительство гидротехнических сооружений на некоторых речках с целью управления их потоком, образования запасных резервуаров, поднятия уровня вод в засушливое время и пользования ими для орошения.

8. Лиманный способ орошения лугов на обширных низменных равнинах: устраивая в верхних частях степных речек или широких балок водохранилища, а в низинах - валы, удерживающие воду на заливаемом лугу. Создание целой системы обводняемых лугов каскадного типа, если это возможно. Для лиманного орошения подходящим был только Старобельский участок.

9. Правильное орошение культурных растений путем выпуска в наиболее подходящее для растений время воды из устроенных водохранилищ, лежащих выше орошаемых полей; отведение избытка влаги особыми канавами в сторону - в нижележащий овраг или речку. Предполагалось для опытов по учету взаимодействия почвы, климата, растительности и полива устроить правильное орошение только на Старобельском и Хреновском участках.

10. Выведение грунтовых вод наружу путем искусственного углубления грунта в водоносных горизонтах, лежащих близко от поверхности, превращения лиманчиков в постоянные озера, расчистки потных мест в степи, ключей (криниц) с обложением их камнем или деревянными срубами.

11. Задержание, сбережение и регулирование поверхностных снеговых и дождевых вод с помощью неподвижных и переносных изгородей, снежных магазинов и ледников, снеговых валов и т. п.

12. Пользование травянистой растительностью в целях удержания снегового покрова и расширения луговой площади в западинах, окаймленных живыми изгородями.

13. Создание опытных полей частью "для контроля и учета того влияния, которое оказывают на земледельческое хозяйство степей защитные и влагоудерживающие лесонасаждения, искусственные водохранилища и пр., частью для выработки целесообразных (особенно по отношению к лучшему использованию влаги) и наилучших способов обработки почв, частью для установления норм между площадями леса, воды, лугов, посевов и т. д." (курсив В. В. Докучаева). Места для них предполагалось избрать как в открытой степи, незащищенной и необводненной, так и там, где проведены те или другие мелиоративные работы...

После предварительных исследований в 1892 году и исходя из накопленного опыта, к перечисленным опытным работам Особой экспедиции на следующий год были еще прибавлены:

14. Выработка мер ухода за хиреющими и погибающими искусственными посадками юга России.

15. Реставрация действенной степи с учетом ее особенностей относительно влаги и искусственной растительности.

16. С 1894 года было решено приступить к расширению опытов по снегосборным защитам и выделению из Шиповой и Чернолесских лесных дач шести небольших участков для окончательного выяснения вопроса о характере и размерах естественного облесения в степях России.

17. Тогда же предполагалось на участках экспедиции провести систематические наблюдения над жизнью и деятельностью вредных и полезных животных.

Как подчеркивал В. В. Докучаев, "общий ход работ экспедиции имеет быть направлен к установлению на избранных участках возможно правильного соотношения между водою, лесом, лугами и другими хозяйственными угодьями ик испытанию усовершенствованных способов пользования ими, в целях подъема степной культуры, при свете научных данных" (разрядка В. В. Докучаева).

Здесь с полной ясностью еще раз говорится об установлении экологического равновесия на избранных участках. А в целом вся программа опытных работ была направлена на восстановление такого равновесия на южном макросклоне нашей Европейской равнины - одной из "живых клеток" биосферы Земли. То есть по сути предполагалось решение чрезвычайно важной эколого-биосферной проблемы, стоящей перед нами и ныне во всем своем громадном значении. Программа опытных работ экспедиции и сейчас поражает нас широтой и глубиной как постановки фундаментальных научных вопросов, так и методов их решения. Они намного опережали уровень господствующих в то время в мире научных изысканий и сейчас нисколько не утратили своего значения.

Что же было сделано на практике?

Прежде всего на опытных участках - Хреновском, Старобельском и Великоанадольском - экспедиция провела исследования: геологические, гидрологические, почвенные и климатические. Наконец, она подготовила и выполнила первые опытные мероприятия. Заложила два новых лесных питомника - на Старобельском и Хреновском участках. Были определены типы лесных посадок: влагосборные вокруг степных колодцев; защитные вдоль водоразделов; снегосборные опушки наперерез ветрам; живые изгороди между защитными полосами и снеговыми опушками, а также по венцу склонов к оврагам и вокруг луговинных западин в высокой степи; ивовые и тополевые около прудов и в сырых балках; закрепительные по краям оврагов. Были также проведены технические изыскания в оврагах и балках, предназначенных для устройства двадцати прудовых водовместилищ и закрепления промоин и осыпающихся склонов: пяти на Великоанадольском, шести на Хреновском и девяти на Старобельском участках.

Особая экспедиция, сооружая водовместилища, ставила задачу: накопления воды в них, сбережения от непроизводительной траты той даровой и дорогой влаги, которую отпускает степям природа в виде снеговых и дождевых вод в "количестве относительно не столь малом, как привыкли думать"; увеличения размеров водной поверхности степей и поднятия с их помощью уровня грунтовых и колодезных вод, местного увлажнения почв и подпочв; устройства прудовых заграждений в верхних частях оврагов для уменьшения размывающей деятельности весенних и дождевых вод; расширения и усложнения степного хозяйства с помощью правильно расположенных прудов и ставков и приурочивания к ним степных лугов, лесных посадок и растительных канав; искусственного обводнения степей ввиду сравнительной дешевизны и доступности устройства прудовых водовместилищ.

Особая экспедиция сразу же приступила на всех избранных участках к постановке опытов сбережения снега и снеговых вод при помощи плетневых изгородей и пропахивания снега широкими деревянными плугами. Были начаты работы по закреплению оврагов и созданию лиманов (Старобельский участок), а также созданы опытные колодцы для изучения колебания горизонта грунтовых вод и для определения влагосборного значения посадок. Сделаны первые шаги к устройству опытных полей под защитой и вне защитного влияния леса: на Великоанадольском участке заложено одно поле внутри лиственного леса, а другое - в открытой степи. Для изучения периодических явлений степной природы было создано девять постоянных метеорологических станций. С весны 1893 года опытные мелиоративные работы по водному и лесному хозяйствам развернулись по всем направлениям программы. На Великоанадольском участке за период с 1892 по 1899 год было посажено около девяноста гектаров леса. Поднимались леса в Деркульских сухих степях, возникших от обезлесения и развития оврагов. Зазеленела лесная поросль в сухой каменной степи, в окрестностях которой еще тридцать лет назад находились болота и озера, искусственно затем осушенные. Опытными работами на Великоанадольском участке руководил Г. Н. Высоцкий, на Старобельском - К. М. Юницкий, а на Хреновском - К. Собеневский.

Так началась огромная по своему значению работа по разъяснению характера и размеров зла, а равно и способов борьбы с ним. И хотя экспедиция существовала всего семь лет, "посев", сделанный ею, и по сей день дает обильные "всходы" и "плоды". По своей важности для будущего нашей страны работы этой экспедиции вполне можно приравнять к обороне Отечества. А для науки они являются исходным моментом нового этапа развития агролесомелиоративного, водного, лесного и сельскохозяйственного дела.

Недостроенный степной "дом"

Однако степной "дом" в целом все же был недостроен. Процесс прогрессирующего иссушения черноземной полосы продолжался: враз, в десятилетие, его не остановишь. Кроме того, площадь пашни продолжала расширяться: к началу XX века она превысила 90% общей площади черноземной полосы. Возрастала поверхность земли, совершенно лишенная всякой растительности, а многие ее участки не имели даже сорных трав и представляли собой серую и гладкую поверхность. Все меньше становилось участков степной мощной растительности с дерном. Есть где разгуляться степному ветру! Поэтому там, где некогда колосились хлеба, выступали косогоры, бугры, пески, разного рода неудоби и бесплодные бросовые земли.

Лесной шатер - краса степей и защита их от невзгод - продолжал редеть. Расширение пашен, пастбищ, добыча строительных материалов шли за счет леса.

Сколько труда и сил в этих условиях требовалось лесоводам, чтобы взрастить Великоанадольский лес в нынешней Донецкой области и Шатиловский лес в нынешней Орловской области! А сколько терпения и сил, чтобы сберечь Хреновской бор и Шипов лес в нынешней Воронежской области! Об этом нам могли бы поведать многие лесоводы тех времен и теперешнего времени, и среди них прежде всего В. Е. Графф, И. Н. Шатилов и его сын И. И. Шатилов, Г. Н. Высоцкий, Г. Ф. Морозов и другие. Вот что писал о создателе Великоанадольского леса Викторе Егоровиче Граффе профессор Собичевский: "Только глубокая любовь к своей специальности, идеальное сознание гражданского долга и непоколебимая сила воли могли заставить В. Е. Граффа принести себя и свою семью в жертву степным невзгодам, чтобы этим достигнуть желанной цели..."

Но народ верил, что не сегодня, так завтра мы справимся с невзгодами и неурожаями в наших степях.

В 1921 году Совет Труда и Обороны РСФСР принял постановление "О борьбе с засухой", в котором указывалось, что главным мероприятием в борьбе с неурожаями должно быть полезащитное лесоразделение и восстановление вырубленных лесов. К 1941 году в системе сельского хозяйства создается около 500 тыс. га полезащитных лесных полос. Но для надежной защиты черноземов от разрушения этого было еще недостаточно.

В 1928 году пыльные бури разразились на огромной площади в 40 млн га, охватив всю Украину и Приазовье и выдув в ряде районов пахотный горизонт на 5 - 12 см, а местами и до 25 см. С 1 га пашни было вынесено до 200 - 250 т чернозема, а всего унесено около 15 млн т пыли, содержащей 10% гумуса. Еще не залечились раны от пыльных бурь 1928 года, еще не оправилась земля от засухи 1946 года, как разразились пыльные бури 1948-го, охватившие столь же огромные площади - Краснодарский и Ставропольский края и юг Ростовской области. Они сопровождались суховеями.

В октябре 1948 года принято постановление ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР "О плане полезащитных насаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоемов для обеспечения высоких и устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах Европейской части СССР". Оно охватывало большой круг мер, направленных на преодоление эрозии, выдувания почв, развевания песков. Вырабатывается широкая программа по созданию полезащитных насаждений, введению травопольных севооборотов, строительству прудов, закреплению песков и т. д.

С 1948 по 1953 год развернулись работы по восстановлению степной природы. Было посажено 2 280 тыс. га защитных насаждений. Столь же значительные работы были выполнены и по другим разделам плана. Такой размах, такая широта мер позволяли рассчитывать на победу над вредными природными процессами, верить, что наконец-то вековая борьба наша закончится успешно.

Однако результаты оказались не столь значительными, как ожидалось. Теперь, спустя тридцать с лишним лет, мы видим и недостатки, и просчеты тех работ и мер, как видим и положительные их итоги.

Представим себе на минуту, что было бы теперь, если бы не тогдашние шаги, не такое степное "домостроительство"? Имели ли бы мы теперь на столе хлеб насущный? Устояла ли бы наша житница степная от возраставших разрушительных процессов? Нет, не имели бы того, что имеем! Нет, не устояла бы!

Видим мы теперь и что было сделано не так, как следовало, что не было взвешено и продумано до конца, что делалось наспех и для "плана".

Мешал схематизм и шаблон в выполнении поставленной задачи: площадь насаждений для каждой области, предельная ширина лесных полос и межполосных клеток, списки древесно-кустарниковых пород строго регламентировались. А цифры контрольных заданий механически рассылались из высших инстанций в низшие, вплоть до колхозов и совхозов, часто противореча как природным условиям, так и возможностям хозяйств. Такая точность к тому же не соответствовала ни степени изученности природы степей, ни имевшимся уже научным представлениям о влиянии лесных насаждений на разрушительные природные процессы. Сам по себе план не являлся комплексным, а без комплексности, как видел еще В. В. Докучаев, большого успеха достичь было нельзя. Не была проведена противоэрозионная организация территории (пропашные продолжали высеваться там, где земля была эродирована), не были созданы машины, способные успешно работать на расчлененных и малых по площади участках между лесными полосами. Наконец, не была введена система качественной оценки земель. Почти шестидесятилетний опыт работы докучаевских участков часто не учитывался в полную меру. А именно к этому опыту и следовало обратиться в первую очередь! В ряде областей даже приняли решение выполнить 15-летний план в пять лет, а то и в три года!

Хозяйства не успевали ухаживать за возраставшими лесными насаждениями, и потому большая часть их оставалась беспризорной, забивалась сорняками и гибла. В 1950 году спускается директива, согласно которой не разрешалось создавать межполосные клетки площадью менее 100 га! Почему? Никто объяснить не мог. А это решение заранее обрекало полезащитное лесоразведение на неудачу именно там, где оно более всего было необходимо: в засушливых зонах, на всем протяжении наших наиболее южных степей, на расчлененных водораздельных пространствах, где для противоэрозионных полос просто не оставалось места.

А вот действительно полезной инструкции по размещению насаждений не существовало! Часто места под лесные полосы отводились на глаз, случайно, кому как в голову взбредет. Повсеместно внедрялся гнездовой способ посева дуба с применением покровных культур. Такие посевы, как правило, гибли. Инструкция, и то весьма несовершенная, появилась лишь в 1952 году, накануне свертывания работ.

К глубокому сожалению, эти ошибки и недочеты в защитном лесоразведении были возведены в ранг ошибочности всей стратегии восстановления природы наших степей.

Весной 1953 года ликвидируются лесозащитные станции, трест "Гослессемпитомник", экспедиции "Агролеспроекта", должность лесомелиоратора в райсель- хозотделах, лесоводческие звенья в колхозах, а затем практически прекращается уход за созданными лесными полосами и их охрана.

К концу 1956 года из 2 280 тыс. га посадок 1948 - 1952 годов сохранилось около 650 тыс. га. Сохранность посадок при рядовом способе составила по РСФСР более 34%, а при гнездовом - 10%. После 1956 года посадки леса велись в малом объеме и никак не могли покрыть дальнейшую убыль защитных лесонасаждений без надлежащей их охраны. А между тем в 50-е годы в степной зоне только от ветровой эрозии ежегодно погибали посевы на площади 0,5 - 1,5 млн га.

В августе 1953 года специальным постановлением Совета Министров СССР часть лесомелиоративных организаций восстанавливалась, ибо становилась очевидной бессмысленность тех крутых мер, которые нарушили благое дело. Однако за истекшие с весны месяцы уже было потравлено и запахано очень много лесных полос. И то, что мы теперь видим, проезжая с севера на юг - от Орловщины до Крыма и от Тамбовщины до Кавказа, есть лишь горькая треть той большой работы, которая была посвящена полезащитному лесоразведению. Полной системы лесных полос не создано, а только такая система и имеет смысл, не выполнен весь комплекс мер по восстановлению природы степей. На обширных пространствах полосы сменяют друг друга через 1000- 1500 - 2000 м, а то и через все 3000 м, и редко где мелькнет более густая их сеть. Большие площади распаханных водоразделов до сих пор остаются открытыми, незащищенными. И столь же редко блеснет в лучах солнца водная гладь.

Возьмем Воронежскую область. На пахотных землях ветроломные и водорегулирующие лесные полосы занимают здесь менее 1% площади, тогда как минимальная лесистость пашни по этим категориям насаждений должна составлять 2,2 - 2,5%. А чтобы полностью защитить поля от природных невзгод и неурожаев, нужно дополнительно создать лесные полосы на площади, которая в 5,5 раза превышала бы площадь существующих защитных лесонасаждений. Ученые подсчитали, что в этой области ветроломные и водорегулирующие лесные полосы должны составлять 63 тыс. га, а создано лишь 26,2 тыс. Прибалочные и приовражные лесные полосы необходимы на площади 252 тыс. га, а сейчас имеется всего 28,5 тыс. Насаждения на песках занимают 36 тыс. га, а нужно их 66 тыс. Овражно-балочные насаждения должны занимать 275 тыс. га, а создано всего 2,7 тыс. И уж совсем оголенные стоят пруды, вокруг которых лесные полосы занимают лишь 300 га, а нужно бы вокруг 2250 прудов иметь 7000 га таких лесных полос. А между тем в Воронежской области длина овражно-балочной сети достигает 63 тыс. км - в 1,5 раза превышая окружность Земли по экватору; площадь бросовых земель - 66 тыс. га, а площадь оврагов и эродированных балок - 457,8 тыс. га при площади пашни 3 125 тыс. Ежегодно в результате смыва и размыва почв в бросовые земли превращается более 10 тыс. га ценнейших сельскохозяйственных угодий.

Спустимся южнее: в Ворошиловградской области во всех колхозах и совхозах лесные полосы занимают всего 1,6% площади пашни, а в Донецкой области - лишь 1,7%. И здесь, на обширных пространствах степей, нигде не создано полной системы полезащитных лесных полос и не проведено всех тех мер, которые бы решительно защитили степи от засух, суховеев, вымерзания и пыльных бурь. И неудивительно, что только в Донецкой и Ворошиловградской областях более половины земель в той или иной степени подвержены ветровой и водной эрозии, а в числе этих земель пребывает около 1,5 млн пахотных угодий. В Донецкой области ежегодно смывается более 8 млн м3 плодородной почвы, а с ней - до 80 тыс. т азота, до 400 тыс. т калия и несколько десятков тысяч тонн фосфор. Площадь же песков и малопродуктивных песчаных земель, нуждающихся в закреплении и облесении, составляет здесь около 35 тысяч гектаров. А сильные пыльные бури повторяются в Донбассе в среднем через два-три года. Вспомним пронесшиеся здесь пыльные бури в 1948, 1951, 1956, 1958, 1960, 1965, 1969-м и в последующие после засух 1972, 1975, 1981 годы.

Обратим особое внимание на важнейшую нашу житницу - Центральное черноземье - Белгородскую, Воронежскую, Курскую, Липецкую, Тамбовскую области. Эта житница страны производит 10% всей валовой продукции сельского хозяйства, 9% зерна и картофеля, 50% сахарной свеклы, 14% семян и подсолнечника, 9% молока и мяса, 7% овощей и 17% фруктов. И что же мы здесь видим: на 10,5 млн га преимущественно черноземных пахотных земель создано всего 115 тыс. га лесов, которые могут защитить только 15% пашни.

Уже к середине 60-х годов стало ясно, что принимаемые меры по защите черноземов от разрушительных процессов крайне недостаточны. И уже в 1967 году было обращено особое внимание на наращивание темпов облесительных работ в специальном постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О неотложных мерах по защите почв от ветровой и водной эрозии". С тех пор многое сделано, но не все работы доведены до конца.

Посмотрим, чем для нас оборачивается подобный "долгострой".

Пылит хлебородная Нива

Площадь, охваченная ветровой эрозией на Украине, составляет 3,4 - 4 млн га. Пыльные бури - частое явление в южных и юго-восточных областях, особенно в Донецкой, Запорожской, Днепропетровской, Херсонской, Ворошиловградской и Крымской. В среднем они повторяются через три - пять лет. За последнее столетие они свирепствовали здесь 23 раза. Страшные пыльные бури 1960 года повредили около миллиона гектаров посевов, главным образом озимой пшеницы.

Обратимся к Северному Кавказу с его в основном тучными южными черноземами, где сосредоточены большие площади зерновых культур. И тут за последние шестьдесят лет они наблюдались десятки раз. Пронесшиеся в 1960 году на Северном Кавказе пыльные бури нанесли ущерб более 2,5 млн га посевов. В восточных районах бывает в среднем десять - двенадцать пыльных бурь в год, а в отдельные годы их число достигает сорока восьми - пятидесяти. Столь же часты засухи и суховеи. К предгорьям количество пыльных бурь уменьшается до двух - трех в год.

В Ставропольском крае в 1957 году посевы были повреждены и частично уничтожены на площади 400 тыс. га, в Ростовской области - на площади 120 тыс. га.

В южных районах Заволжья в среднем за год бывает двенадцать - тринадцать дней с пыльными бурями, по Приволжской возвышенности и в заволжских районах Саратовской области - до пяти - восьми, в Волгоградской области - в среднем от четырех до двенадцати. Половина этих пыльных бурь наблюдается в дни с суховеями или на следующий день после них. Дневной мрак, застилающий солнце, в здешних степях обычное явление. Все чаще и чаще стали разражаться здесь соляные бури. Например, в 1955 году возникла такая буря в Волгоградской области и в сопредельных районах. Солевая пыль, осевшая на площади 50 млн га, в концентрации 25 кг на 1 га местами привела к тяжелым заболеваниям и падежу скота.

В течение длительного времени распаханность Северного Казахстана была незначительной, применялась переложная система земледелия, и потому пыльные бури случались редко и не носили столь тяжелого характера. После распашки свыше 25 млн га целинных и залежных земель с легкими и песчаными почвами, без соблюдения специальных почвозащитных мер, земледелие Северного Казахстана испытывает значительные потери от пыльных бурь. Особенно страдают легкосуглинистые и супесчаные черноземы, а также каштановые почвы. Подвергаются разрушению и карбонатные черноземы.

В настоящее время в Казахстане ветровой пагубе подвержено 12 млн га пахотных земель. В отдельных областях в негодность пришло более 40% земель. Так, в Кустанайской области из 6,4 млн га пашни 3,5 млн подвержены выдуванию.

Продвинемся далее, в Омскую и Новосибирскую области и Алтайский край, где сосредоточено 15 % посевных площадей страны, используемых для выращивания пшеницы. До 30-х годов засушливые годы повторялись через десятилетие (1900, 1911, 1921, 1931 гг.), а в последнее время губительные засухи случаются через три-четыре года. Причина та же - сокращение лесов в результате пожаров и чрезмерных рубок. Многочисленные публикации, выступления в печати специалистов, рассказы земледельцев свидетельствуют о том, что пыльные бури свирепствуют ежегодно, и особенно на юге Омской области и в Кулундинской степи.

Кто не помнит здесь сильные пыльные бури 1951, 1952, 1955, 1957, 1962, 1963-го и последующих 70-х и 80-х годов, причинившие столько вреда! И бушуют они десять - пятнадцать, а местами и семь - десять раз в год. Только сохранившиеся еще редкие березовые колки с трудом охраняют эту сибирскую степь от удушья и бесплодия.

Восточный очаг пыльных бурь охватывает степную часть Абакано-Енисейского междуречья с каштановыми почвами и карбонатными черноземами. Ветровое разрушение почв здесь может происходить весь год, эрозионно опасные участки во многих хозяйствах занимают 90 - 100% пашни и большую часть выпасов.

Памятен в Хакасии по своим последствиям 1963 год, когда пахотный слой утратил в среднем 3 - 4 см почвы на общей площади 692 тыс. га. В последнее время площадь, подверженная ветровой эрозии, еще более возросла.

Что такое пыльная буря? Вспомним для примера пыльные бури 1960 года, охватившие весь наш южный степной край Европейской равнины. Они повредили посевы на площади более 4 млн га, виноградники, сады. Во многих местах, когда стихия угомонилась, земледельцы не обнаружили чернозема: он был выдут полностью! Перемещенный ветром материал с пораженных полей достигал 960 - 1 280 млн т, для загрузки такого количества земли потребовалось бы 16 - 21 млн вагонов. Выдувание верхнего 5-сантиметрового слоя песчаного чернозема приводит к потере с гектара 11 - 16 т гумуса, 150 - 350 кг азота, 120 кг фосфора и около 2 т калия. В эти же пыльные бури гектар предкавказского чернозема терял с каждым унесенным верхним сантиметровым слоем 31 кг азота, 22 кг фосфора и 312 кг калия. И не только черноземы летят "на ветер", но и примыкающие к ним с юга каштановые почвы. После трех лет распашки они в Семипалатинской области потеряли с каждого гектара мелкозема 61 т (37%), перегноя - 23 т (67%), азота - 840 кг (37%), калия - 103 кг (35%), фосфора - 56 кг (15%).

Нельзя не думать о том, что нет у нас тех сил, тех производственных мощностей, чтобы восполнить искусственными удобрениями образующуюся брешь в плодородии земель. Ведь на создание одной тонны азотных удобрений расходуется 0,5 т нефти! А только в центральночерноземных областях ежегодно смывается и уносится с полей плодородный гумусовый слой, содержащий вдвое больше питательных веществ, чем вносится их на поля в туках за год.

Для того чтобы создать в благоприятных естественных условиях два-три сантиметра гумусового слоя, требуется от 300 до 1000 лет!

И ни в какой лаборатории, никаким иным путем, как только природным, чернозем создать нельзя, ибо он есть порождение организованности всей планетной жизни - биосферы. Надо ясно понимать, что с уменьшением в почвах гумуса ухудшаются условия жизни микроорганизмов, убивается сама почва как живое тело Земли: в ней не только утрачиваются запасы внутрипочвенной энергии, азота и фосфора и всех других питательных соков, обилие почвенных живых существ, но и происходит стерилизация, а следовательно, она теряет способность фиксировать атмосферный азот.

Обильный гумус в почве - это и благоприятный водно-воздушный режим, и высокая эффективность минеральных удобрений, и сопротивляемость засухе, и высокие урожаи. Нет гумуса - нет и всего этого! Мировой почвоведческой науке известно, что потеря каждого сантиметра гумусового горизонта влечет за собой снижение запасов гумуса на две - четыре тонны на гектар и урожая на 2 - 4%. Потому-то многие почвы у нас и утратили свою продуктивность на 30 - 60%. Мало того, за выдуванием и эродированием земли развиваются в почвах патогенные микроорганизмы, и эти почвы "заболевают", а затем наступает их полное истощение и смерть.

Но куда же летит, где находит свое пристанище пыль, унесенная с черноземов? Она частью забивает близлежащие овраги и балки, понижения в рельефе, заносит валами опушки леса, откладывается у изгородей и строений, частью поднимается высоко над землей и уносится в дальние края, откладываясь на озерах и в реках, в морях и океанах, в лесах и болотах, покрывая даже ледники в горах, обнаруживается на льдах Антарктики и Арктики, а частью переоткладывается на тех же эродированных землях в виде пылевой серой массы, которая знойным днем после дождя превращается в плотную корку.

Мельчайшая пыль из года в год забивает поры в черноземе и тем препятствует доступу воздуха в него, а где нет доступа воздуха в землю, там нет дыхания и жизни. Жуткая картина, когда в сухое время года бредет земледелец по бывшей ниве, увязая по колено в пыли, которая до того размельчена, до того бесплодна, что даже при достаточной влаге не рождает ничего!

Не считали мы еще, какой ущерб несут наши поля от этого удушья. Вот где помогли бы лесные полосы. Они бы действовали как фильтр: готовили чистый воздух, освобождая его от пыли и тем самым спасая почву от корковой пагубы, а хлебные растения - от пыльной погибели. А пыль, унесенная с нашей хлебородной нивы, - это отобранный у нас урожай: как минимум 30 - 40 млн т в год.

Думать, что пыльная буря, случившаяся ли много десятилетий назад или только вчера, ушла в прошлое,- глубокое заблуждение: любая из них сказывается и сегодня на всем нашем хозяйстве, на жизни каждого ныне живущего человека, ибо уносила то, что создавалось тысячелетиями и не имеет цены.

Растет техническое оснащение и энерговооруженность сельского хозяйства, увеличивается внесение минеральных удобрений в почвы, активно ведется химическая борьба с сорняками и вредителями, улучшаются и совершенствуются агротехнические приемы обработки почвы, возрастает централизованное орошение полей, прибавляется число распаханных земель, создаются местами новые полезащитные полосы на нашей степной ниве. И уж не раз казалось нам, что еще немного усилий - и мы будем обогащаться постоянно и без большого труда. Надежда обманывала. Надо было трудиться и трудиться не покладая рук! Как и века назад, так и теперь в поте лица добываем мы хлеб наш насущный. Да и вряд ли когда-либо тратилось столько сил человеческих, чтобы возделать поля, убрать и сохранить урожай.

Но вот что при этом примечательно: на всю неугомонную, не знающую роздыха, небывалую по масштабам деятельность земля наша откликается пока слабо, платит нам не столько, сколько бы мы хотели.

За последние пятьдесят лет мы увеличили среднюю урожайность по зерновым культурам в 2,2 раза, а за все текущее столетие - лишь в 2,4 раза. Это слишком скромные успехи для обладателей обширных степей с богатейшими черноземами, так как наши затраты труда, средств, наши усилия не идут ни в какое сравнение с этой отдачей. Посевную площадь за последние пятьдесят лет мы увеличили в 1,9 раза, а площадь под зерновыми культурами - в 1,4 раза; парк тракторов увеличили в 9,4 раза, автомобилей - в 2271 раз (!), комбайнов не было, теперь их более 700 тыс., энерговооруженность (по двигателям) увеличили в 382 раза, поставку минеральных удобрений - в 350 раз, капитальные вложения в сельское хозяйство - более чем в 100 раз. И тратим мы теперь восемь - десять калорий на получение одной калории урожая, тогда как в начале нашего века на одну затраченную калорию получали две-три калории урожая.

Проделав столь огромную работу в сельском хозяйстве, мы теперь видим, что от нашего внимания ускользнуло нечто важное, то, что определяет основу земледелия. А в основе сама живая земля - кормилица наша. Она живет, имеет особую жизнь и требует к себе внимания, как и любое живое существо. И не столько даже внимания, как любви. Она не только поприще нашей деятельности, но и наше детище. А потому и производство техники и химических веществ, и строительство объектов сельскохозяйственного назначения, и организационные мероприятия есть лишь средство помогать земле из года в год готовиться под зеленое поле: купаться в чистом воздухе, обливаться живительным светом, наполняться благодатной теплотой и насыщаться животворной влагой. А помоги мы земле во всем этом, она и откликнется изобильным плодоношением. Хлеб дает с любовью ухоженная земля, для которой все перечисленное (техника, химические вещества, строительство и т. п.) есть лишь вспомоществование. Земледелие есть трудовая защита жизни земли. Можно иметь в 5, 10 и 20 раз больше, чем теперь, тракторов, комбайнов и другой техники, а землю - скудно плодоносящую и даже мертвую. Да ведь еще надо и посмотреть, выдержит ли земля столь большую нагрузку техники? Ученым и практикам-земледельцам теперь хорошо известно, что увеличение плотности почв до 1,2 - 1,5 г/см³ снижает урожайность полей на 60%.

Хотя благодатная черноземная земля - наша основная хлебородная нива - занимает всего 8,6% территории страны, но на нее приходится 60% пахотных угодий, на которых производится 80% общего числа зерновых. Вот что такое наши черноземы! И к величайшему сожалению, именно в черноземах мы наблюдаем сильное "утомление", истощение запасов гумуса. На больших площадях гумусовый горизонт разрушен частично или полностью. Потеряны черноземы с содержанием гумуса 9 - 16%. Они простирались широкой полосой от среднего течения Дона до среднего течения Урала. Местами наступило полное разрушение почвенных горизонтов с выходом горных пород. Именно черноземы повсеместно теряют зернистую структуру - распыляются, коркуются. В них отмечено возрастающее накопление биотоксических метаболитов, ядовитых и канцерогенных соединений (ртути, свинца, кадмия, цинка, остатков биоцидов и т. п.). Наряду с этим то там, то здесь обнаруживается заражение опасными насекомыми, гельминтами, вирусами, патогенными микробами.

Дисбаланс химических веществ в черноземах, и особенно избыток нитратов и нитритов, - распространенное явление, которое местами принимает бедственный характер. Иногда в практике нынешнего земледелия, увы, бесполезно теряется 30 - 50% (!) вносимых удобрений. И как этому не случаться, если порой отсутствуют точные расчеты, последовательность внесения удобрений, применяются сверхвысокие нормы азота! Черноземы с разрушенной структурой и с пониженной активностью жизни не могут принять и усвоить такое количество удобрений, и потому идет вымывание их, достигающее 15, 20, 30 и более процентов от внесенного количества...

Неспроста земледелец издавна, возделывая чернозем под зеленое поле, присматривался не только к незасоленному гумусовому горизонту, но и к нижележащим под гумусовым и лёссовым слоям, выступавшим на обрывах берегов рек, оврагов и балок, и видел, что в подстилающей их толще бессольные, рассолонцованные слои сменяются осолонцованными и под черноземами за долгую историю их развития накоплены значительные запасы солей. И, видя это, с опаской и чрезвычайной осторожностью относился ко всему тому, что может поднять эти соли в тонкий, хрупкий гумусовый горизонт. Появление солей в нем несло с собой смерть хлебородной ниве. Потому и к воде, которая может передвинуть эти соли, относились с той же осторожностью. Потому и считали чернозем землицей неполивной. Переступив же сию осторожность земледельца, мы сегодня порой вызвали засоление значительных площадей черноземов.

За годы орошения всего в 10 - 15 лет в черноземах накапливаются такие неблагоприятные изменения, которые отбрасывают их свойства в далекое геологическое прошлое, то есть делают их уже не черноземами, а другими почвенными телами. Анализ опыта орошения черноземов Молдавии, Украины, донских и приволжских степей не может не вызывать тревогу. В Молдавии в орошаемых черноземах обнаруживается слитность и сильное уплотнение на глубине до 20 - 60 см, они превращаются в глинные тела, ухудшается их водно-физические свойства - насыщение воздухом уменьшается вдвое, содержание кислорода резко падает (до 10%), а содержание углекислоты увеличивается (до 1,5 - 2,7%).

Это же наблюдается в черноземах Ростовской области, где повсеместно поливы, особенно при норме до 1000 м³/га, вызывают длительную анаэробность, подавление углекислотой деятельности микроорганизмов, гидролиз первичных минералов, образование карбонатов кальция и магния, повышение щелочности среды, и все это угнетает растения.

В черноземах Молдавии, Украины и Ростовской области оросительные воды с минерализацией 1 - 3 г/л вызвали соленакопление, развитие щелочности, слито- сти и снижение плодородия. Орошение мощных пред- кавказских черноземов в течение 10 - 15 лет привело к вторичному засолению: верхний их метр теперь содержит в два раза больше солей, чем исходные. Орошение черноземов Поволжья привело к тем же последствиям, но с большей выраженностью.

Всюду, где идет длительное орошение черноземов, земледельцы наблюдают их деградацию: растет бесструктурность и глыбистость, вынос из них питательных веществ. Вот почему урожаи зерновых на поливных черноземах в среднем близки к урожаям передовых хозяйств на неполивных, а содержание белков в зерне на 3 - 4% ниже. Средний за 1971 - 1975 годы урожай озимой и яровой пшеницы на юге Украины и Северном Кавказе составил соответственно 35 и 21 ц/га, в Поволжье - 18 и 15, в Казахстане и Средней Азии - 23 и 11,5 ц. Это показывает, что существующая система орошения черноземов не только не оправдывает себя, но и ведет к деградации нашего черноземного богатства. Только там, где орошение проводится крайне осторожно, как средство дополнительного увлажнения в неблагоприятные годы, то есть не каждый год, не в каждом сезоне и не в каждом хозяйстве, получают положительный эффект, который может быть достигнут и без современной дорогостоящей системы орошения, например, ныне забытым методом орошения черноземов - лиманным, прежде широко практиковавшимся в Поволжье и на Северном Кавказе и оправдавшим себя. Никаких отрицательных последствий такой тип орошения не вызывал. При нем не наблюдалось и засоления почв. Именно его предлагал принять В. В. Докучаев как средство использования местного водного стока в борьбе с засухами, предотвращения эрозии почв и образования оврагов. Помнят еще и сейчас многие старожилы- земледельцы, что однократное затопление земель водой, задержанной системой обвалований, повышало продуктивность сенокосов и пастбищ, посевов кормовых и кукурузы в 5 - 8 раз.

И сейчас В. В. Докучаев и его соратники могли бы вместе с нами сказать: в наших степях возрастает нерегулярность атмосферных осадков и, возможно, уменьшается их количество, увеличивается поверхностный водный сток от дождей и таяния снега без просачивания в почвы и грунтовые воды, повышается испарение с поверхности почв и водоемов, ухудшаются физические - водные и воздушные - свойства черноземов, возрастает их "сработанность" и снижается биологическая активность и потому нарастает в степях сухость.

В среднем каждое десятилетие в разных частях наших степей случается 3 - 5 засух и неурожаев. Только за последнее десятилетие было пять засушливых лет - 1972, 1973, 1975, 1977, 1979 годы. А в последние пять лет - уже две засухи (1981-й и 1984-й).

И ведь, кажется, на вековом горьком опыте мы научились, как надо жить в мире со степью, как надо пользоваться черноземом и сохранять его. И не было никаких оснований для разочарования в защитном лесоразведении в наших степях. Мы строили здесь "добротный дом", но не завершили его строительство.

Отзываясь на бедствие, случившееся в 1891 году, Д. И. Менделеев писал: "Недостаток лесов очень силен именно там, на русском поле (губернии Астраханская, Екатеринославская, Херсонская), где польза от разведения была бы особенно ясно ощутительною... Вопрос засадки лесом южных степей принадлежит к разрешимым задачам... И я думаю, что работа в этом направлении настолько важна для будущего России, что считаю ее однозначащей с защитой государства".

Создать надежную защиту от невзгод в степях и от пагубы на урожаи и отстоять независимость от супостатов - два дела равнозначащие, без которых немыслимо существование Отечества. Понимали это, может быть, немногие, но понимали, и это было важно!

Под защитой леса

Как мы видели, на огромных пространствах степей до сих пор нередко свирепствуют знойные ветры и пыльные бури, сухость и зной, каждый раз несущие недороды. А что там, где стоят докучаевские лесозащитные "бастионы"? Неужели его труд был напрасным?

Мы находимся на самом южном - Великоанадольском участке. Здесь сейчас Мариупольская лесная опытная станция Украинского научно-исследовательского института лесного хозяйства и агролесомелиорации имени Г. Н. Высоцкого (УкрНИИЛХА).

Директор лесной опытной станции Андрей Андреевич Сирык, посвятивший много лет защите урожаев в южных степях, рассказывает, что участок для опытных работ Докучаевым был выбран на сухом степном водоразделе между Северским Донцом и Днепром. Одна за другой складывались в единую систему зеленые "стенки будущего бастиона". И как только эта система посаженного леса - полосы были расположены друг от друга на расстоянии от 60 до 230 м - вошла в силу, "заработала", так неурожаев на участке уже никогда не было! Природные супостаты - суховеи, пыльные бури, засухи, уже не раз с тех пор залетавшие сюда, не могли одолеть зеленую оборону, а земля стала возрождаться, с каждым годом входя все в большую силу. Прибавка урожая в годы со средним увлажнением составляет 20 - 25%, а в засушливые - 30 - 35%. В 1982 году под защитой лесных полос средний урожай зерновых был 40 ц/га, а на соседних полях Волновахского района, где тоже созданы лесные полосы, но на расстоянии 400 - 500 м, - в среднем 30 ц. На станции урожай зерновых всегда выше не менее чем на 5 ц/га, чем на соседних полях. Над системой лесных полос выпадает на 15 - 20% осадков больше, чем в открытых степях, и отмечается выход грунтовых вод - родников - на поверхность. Необходимости в орошении полей, занимающих 180 га, на станции нет, так как без полива удается получать урожай зерновых до 60 ц/га. В 1982 году на станции не было ни одного дня с суховеями, а на открытых полях - 12 дней. Даже тогда, когда бушуют сильные пыльные бури, под защитой лесных полос гибели посевов не бывает.

И вот еще что рассказывает директор станции. Лесные полосы площадью всего 500 га, созданные в некогда открытых степях в окрестностях города Волновахи по примеру докучаевских лесных полос, дали грунтовую воду, которую до их создания возили в этот город издалека. С 1891 по 1947 год на водоразделе, где расположена лесная опытная станция, выпадало в среднем 400 мм осадков в год, теперь - 480 мм. И самое важное - на станции, занимающей 536 га, идет постоянное увеличение содержания гумуса в почвах, растет его мощность! А потому и стабильные высокие урожаи на ее полях.

За этим рассказом Андрея Андреевича, за этими сухими цифрами стоит нечто такое, что не может не удивлять каждого, - высочайший подвиг радетелей земли, победа над разрушительными силами степной природы. Дело, начатое В. В. Докучаевым и его сподвижниками, настолько поразительно по своим благим результатам, что перед ним нельзя не склонить свои головы.

А вот и второй докучаевский лесозащитный "бастион" - Старобельский в Беловодском районе Ворошиловградской области, заложенный на водоразделе между Северским Донцом и Доном. Теперь здесь Ворошиловградская лесная опытная станция того же УкрНИИЛХА.

Директор опытной станции Альберт Евгеньевич Вер- бин объясняет, что здешняя степь отличалась особенной сухостью и частыми неурожаями. А как только система лесополос вошла в силу, ни разу неурожаев не было. Прибавка урожая озимой пшеницы в средние по увлажнению годы составляет 20%, а в засушливые - 35 - 40%. В засушливый 1979 год под защитой лесных полос на станции получили 10 - 12 ц зерновых с гектара, а на соседних незащищенных полях - ничего! На землях под защитой леса за пятьдесят лет мощность чернозема возросла на 1,5 - 2 см. И здесь необходимости в орошении полей нет: под защитой леса, который занимает 8 % всей площади станции, земля сама себя в достатке напоила влагой и отблагодарила защитников ее высокими стабильными урожаями. Правда, многое тут было утрачено в результате необдуманных экспериментов, передачи станции в различное время в ведение разных ведомств и безответственности некоторых руководителей тех ведомств. Но благо стоят лесные полосы, под защитой которых не знают невзгод урожаи.

Кто пролетал на самолете над центральной частью Воронежской области, пересекая наиболее возвышенный водораздел между реками Доном и Хопром, тот не мог не заметить стройные лесные полосы в форме квадратных или прямоугольных клеток Каменностепного лесного оазиса, занимающего 2000 га. Этот лесной оазис среди обширных степей настолько поражает наблюдателя уже одним своим внешним видом, что невольно хочется посмотреть его поближе, войти в него, побыть хоть минуту под сенью векового леса, взглянуть на рядом стоящие хлеба.

Это и есть Хреновский участок Особой экспедиции - третий лесозащитный "бастион". Здесь растут вековые дубы высотой до 25 - 28 м, как памятник агрономии, земледелия и лесоводства.

Сейчас здесь расположены нивы и леса Научно- исследовательского института сельского хозяйства Центральночерноземной полосы имени В. В. Докучаева.

Что же такое происходит в природе слабоплодоносных сухих степей, каковой являлась Каменная степь, как только на них была создана и вошла в силу полная система защитных лесных полос?

Система лесных полос коренным образом преобразует воздушные потоки, меняет их скорость и структуру, способствует их подъему, а тем самым и их увлажнению и увеличению количества осадков. Уже давно было подмечено: там, где леса в степях сгущаются, сгущаются над ними и тучи. С этого начинается изменение природы степей в сторону меньшей континентальности, большего увлажнения. И кто знает все следствия того, что было бы с природой степей, будь они от запада до востока защищены взаимосвязанными системами лесных полос - стройным ансамблем зеленого лесного шатра! Можно с уверенностью сказать, что того иссушения, обезвоживания степей, которое идет и теперь, не было бы. Над нашими обширными степями, как только мы уничтожаем растительность, и прежде всего лесную, наблюдается опускание воздушных масс, а потому и иссушение их, и уменьшение осадков.

Система лесных полос неузнаваемо меняет ветровой режим. Скорость ветра на открытом поле почти 17 м/с. На первом межполосном поле она уменьшается до 16 м/с, на втором - до 12 м/с, а на третьем - до 10 м/с. В открытых степях, скажем, постоянно дует ветер со скоростью 7 м/с, а среди лесных полос - затишье или слабый ветер со скоростью 1 - 4,5 м/с. С наветренной стороны влияние лесных полос прослеживается более чем на километр. А вместе с этим под защитой леса меняется температура воздуха и его влажность: температура воздуха снижается на 2 - 3°, а относительная влажность его повышается на 5 - 9%. Только этого бывает достаточно, чтобы умерить губительное действие суховеев и решить судьбу урожая. Под защитой лесных полос поля площадью 25 - 50 га накапливают на 25- 30% больше снега, чем открытые степи. Даже тогда, когда площадь полей превышает 100 га, снегозапасы на них увеличиваются на 15%. Когда же поля занимают 10 - 15 га, то вся снеговая вода остается на полях, увлажняя и питая их.

Наступает весна, идет лето. Тут-то и выявляется наиболее существенная польза для земледелия от полезащитного лесоразведения. Коэффициент полезного действия воды, расходуемой на испарение, здесь повышается: с созданием лесных полос, их ростом, усилением взаимодействия между ними все большее количество воды участвует в образовании растительного вещества и обеспечивает все более высокие и устойчивые урожаи. Рост такого продуктивного испарения есть прямая выгода для земледелия.

А что происходит при этом в почве - черноземе и подстилающих его грунтах? Полевые площади без защиты леса за шесть лет наблюдений в среднем накапливают воды в снеге 825 м³/га, из которых стекает 590 м³/га и впитывается в почву только 235 м³/га. А под его защитой накапливают 780 м³/га снеговой воды, из которых стекает 180 м³/га и впитывается в почву 600 м³/га, то есть в 2,6 раза больше. Более того, гектар лесных полос шириной 20 - 45 м способен задержать более 4000 м³ вод поверхностного стока, которые уходили бы в овраги и балки, разрушая по пути чернозем. Потому-то неизбежно и увеличение питания подземных вод: в Каменностепном лесном оазисе оно достигает 13% - существенная прибавка для водного хозяйства. Потому-то и уровень грунтовых вод под защитой этого зеленого "бастиона" стоит выше, чем в открытой степи, а ведь здесь лесом занято всего 9,5% территории.

Засоления черноземов здесь не наблюдается. Содержание гумуса не уменьшается, а возрастает, растет и его мощность. Эффективность же удобрений в этих условиях увеличивается в пять раз.

Диагноз "болезни" наших степей, поставленный девяносто лет назад В. В. Докучаевым, был правилен, как правильны оказались и способы, и приемы ее лечения.

Урожай сельскохозяйственных культур на полях Каменностепного лесозащитного "бастиона" в среднем бывает выше на 20 - 50%, чем на открытых полях. Прибавка урожая высока не только по зерновым, но и по просу (49,7%), и по картофелю (42%), и по сахарной свекле (36,4%). Еще в послевоенные годы, когда наше сельское хозяйство только оправлялось от последствий войны, прибавка урожая по озимой пшенице в среднем за 1946 - 1949 годы здесь составила 43%, по яровой пшенице - 48, по овсу - 24 и по ячменю - 37%.

Директор Института земледелия имени В. В. Докучаева Владимир Ефимович Шевченко рассказывает, что в 1984 году их опытное хозяйство оказалось в эпицентре сильнейшей засухи. Урожай зерновых в Воронежской области в среднем составил 7,4 ц/га, а гороха - 4,5 ц. А на полях опытного хозяйства урожай остался невредимым: пшеница озимая дала 22 - 27 ц, рожь - 20 - 25, ячмень - 17, горох - 6 - 11 ц/га.

По примеру докучаевских лесозащитных "бастионов" неутомимые ратники земледелия воздвигли новые "крепости", которые столь же надежно охраняют наш урожай. Замечательны плоды работ Присивашской агролесомелиоративной опытной станции УкрНИИЛХА. Здесь работает Н. М. Милосердое с сотрудниками. Исследования этой станции показали всю положительную роль продуваемых конструкций лесных полос не только в повышении плодородия почв, но и в их рассолении, то есть в борьбе с тем бичом южного земледелия, который появился с орошением черноземов. Обследовав всю южную часть Украины, сотрудники станции установили, что с увеличением процента облесенности полей уменьшается гибель посевов и повышается урожай озимой пшеницы и для полной защиты урожая от пыльных бурь и вымерзания необходима полная система лесных полос, а не фрагменты ее: уже за третьей лесной полосой, на третьем поле, гибели посевов не бывает. И если лесные полосы расположены более чем через 400 - 500 м, ветрозащитная взаимосвязь между ними нарушается, а дальность их защитного влияния сокращается в два - пять раз. Черные бури прекращают свое убий ственное дело на юге Украины при облесенности полей в 2,5 - 3%.

В 1946, 1953, 1960, 1969 годы в присивашских степях свирепствовали сильные пыльные бури, но урожай озимой пшеницы в хозяйствах Генического района под защитой лесных полос был собран на 9,3 ц/га (на 56%) выше, чем в открытых полях. Средняя прибавка урожая за 1952 - 1974 годы на юге Украины благодаря влиянию 247 лесных полос составила по озимой пшенице 4,1 ц, по зерну кукурузы - 3,3, по ячменю яровому - 3,3 и озимому - 5,2 ц/га к урожаю в открытом поле.

Под защитой лесных полос улучшаются все показатели урожая: высота растений, длина стебля от верхнего листа до колоса, густота посева, вес зерен, их крупность. Все затраты, связанные с созданием продуваемых лесных полос, окупаются дополнительным урожаем в относительно благоприятные по увлажнению годы на 70%, в засушливые - на 48%, в годы с черными бурями - в три раза. Только за счет прироста урожая под защитой гектара лесных полос хозяйства ежегодно получают 414 рублей прибыли, а если учесть прибыль от воздействия их на сохранность озимых посевов в зимне-осенний период, то гектар лесных полос ежегодно дает прибыль 453 рубля. И как только облесенность полей достигает более 2% (при ширине межполосных полей 400 - 800 м), себестоимость продукции растениеводства в хозяйствах снижается на 29%, а рентабельность его повышается на 15% по сравнению с хозяйствами, где эта облесенность составляет всего 1,5% (при ширине межполосных полей 1500 - 2000 м).

Вот и вся экономическая подоплека создания лесных полос: она настолько проста, ясна и убедительна, что не всякий верит сразу в ее правоту. Потому и привыкли уже искать главную причину урожая там, где она как раз второстепенна.

По примеру Старобельского лесозащитного "бастиона" стали создаваться защитные леса на окружающих полях и по всей северскодонецкой земле. И там, где лесозащитные полосы хоть в слабой степени доведены до надлежащего состояния, где они образуют более или менее взаимодействующую систему, - там и результаты, которые не требуют лишних пояснений. Вот, скажем, два хозяйства Волновахского района Донецкой области: колхоз имени XXII съезда КПСС и колхоз имени Жданова. В первом колхозе облесенность полей составляет 2,4% (ширина межполосных полей 300 - 600 м), а во втором - 1,9% (ширина межполосных полей 1000 - 1200 м). В первом колхозе средняя за пятилетку (1966 - 1970 гг.) урожайность по озимой пшенице была выше на 10 ц/га, по зерну кукурузы - на 8 ц/га, чем во втором.

В Ростовской области более или менее полная система взаимосвязанных лесных полос создана в пяти хозяйствах - зерносовхозах "Гигант" и "Целинский", колхозах имени XXII съезда КПСС и "Рассвет" и учебно-опытном хозяйстве "Зерновое".

Духовные начала земледелия

Взглянем на то, как представляли себе смысл возделывания земли наши деды и прадеды. Земля в их понимании будет в полной силе рода хлебов тогда, когда перебродит, пропаруется, проярится... Бросай доброе зерно в нее - не ошибешься! На такой парующейся земле хлеб растет, цветет, зреет, набирает жизненную силу от света, посылаемого солнцем, от воздуха, освежаемого ветром, от теплоты, что в земле и вокруг, от влаги да от гумуса и навоза. И чтобы все это было в некотором органическом единстве, чтобы и плодотворный воздух, и живительная влага, и тепло, и свет солнечный работали вместе над одним делом - готовили землю к роду хлебов. И конечно, незаменимый здесь помощник - гумус в степях, а по северным краям - навоз. Они, как дрожжи, как закваска, запускают землю в брожение, готовят ее к родам. Гумус - всем благодетель: глинистую земельку превращает в рыхлую и легкую, а песчаную - в более связную, более пригодную к приему дождя и воздуха. И навоз то же делает. Поостынет за зиму земелька - и гумус-навоз спешит на помощь, по- своему нагревает землю: от него земля делается теплее, а воздух в ней прогревается, как в печке, и, опускаясь в необогретые нижние слои, оседает здесь росой. И нет дождя, а в гумусовой да унавоженной земельке всегда есть собственная влага, заставляющая бродить ее да рожать хлеба. Теряется, уносится гумус водой да ветром, распыляется колесами и гусеницами машин, не вносится навоз в глинистую и песчаную почву - остывает земля, теряя жизненную силу.

Проживет ли человек без воздуха, воды, пищи, тепла и света? Нет, не проживет! И земля тоже не проживет. В этом-то и есть смысл возделывания земли, ухаживания за ней. К каждой земельке, к каждому ее клочку - свой подход, своя ласка. В этом - духовные начала земледелия.

Глубинные знания земледелия у народа от векового общения со своим живым дополнением - землей, а наука только обобщает и упорядочивает эти знания, подводит итоги и тем помогает совершенствовать практику. Делать же науку, особенно сельскохозяйственную, самодовлеющим, административным органом, не опирающимся на это вековое знание народа, - глубочайшее заблуждение, убивающее в корне и это знание, и живую землю.

А у нас, к сожалению, еще бывает и так: кто ни залетел с мандатом на землю, тот и "хлебороб", тот и "агроном", тот и "радетель", тот и командир. А кому указываем и приказываем? Тем, кто землю много раз в своих руках перетер, кто своим потом ее полил, кто и от земли-то уже неотличим - сросся с нею и стал ее плотью. Недоверие к земледельцу, администрирование и понукание - погибель земли и личности, на ней живущей.

Ведь содрогнулись бы, наверное, деды и прадеды от такого факта: уже стоят леса в зеленом уборе, а сев хлебов все идет - хозяйство по каким-то причинам не справилось с планом, а требуют его выполнения во что бы то ни стало. Знал на вековом опыте всякий радеющий о хлебе земледелец: "Лист полон - сеять пшеницу полно".

Два - три года подряд собираем на побелевшем черноземе по 6,4 - 8,0 ц зерна с гектара, а все сеем и сеем! А на Вологодщине, Ярославщине, Владимирщине, да и по всему Нечерноземью иные земли десятилетиями не видывали навоза. Выпахали их до того, что один песок остался. Да бывало ли такое, чтобы сеяли рожь да гречу в неунавоженную землю, пшеницу - в неотдохнувший чернозем: "пшеницу по пшенице, а рожь по ржи"! С лошадкой да с телегой унавоживали землю, а теперь с тракторами да с прицепной техникой - куда, казалось бы, проще!

Вот мы и сталкиваемся еще с одним супостатом нашего хлебородного дела - нерадивым, неумелым, бездушным человеком.

Когда случаются пыльные бури и засухи, многие руководители хозяйств едут в соседние докучаевские лесозащитные "бастионы" посмотреть, как там. И, убедившись, что урожай под защитой этих "бастионов" цел и невредим, соглашаются, что надо и у себя ввести защиту полей лесом. А лишь гроза миновала, прошли дожди - забывают и продолжают хозяйствовать по старинке. Конечно, обо всех сказать этого нельзя, другие сразу берутся за дело.

Порушению духовных начал земледелия способствует и то, что земля наша оказалась обезличенной и потому беспризорной. Сегодня "зашибает" на ней деньгу Иванов, а завтра - Сидоров. Коллективное возделывание земли и коллективный уход за ней необходимы как средство более успешного и быстрого завершения земледельческих работ: что не под силу в короткий срок одному, то под силу всем. Бесспорно, что кооперация есть и средство более высокой организации материально-технического снабжения и сбыта продукции. Но, думается, и в коллективных формах хозяйства ни один клочок земли не должен быть безличным. Именно личность - хлебопашец, да потомственный, сможет не только возделать и улучшить этот клочок земли, но и нести за него нравственную ответственность. Если же этого нет, то нет и возможности исполнить земледельцу даже минимальный нравственный долг на земле. Обезличивание в земледелии - нравственный недуг, приносящий разрушения не меньшие, чем свирепые суховеи.

Разве не являются убедительным свидетельством этого приусадебные участки, где незначительные площади дают весомую прибавку к сельскохозяйственной продукции (картофеля, например, более 60% всего урожая в стране). Личные хозяйства дают нам треть всего молока и мяса.

Стоит также посмотреть в хозяйствах на те участки земли, которые всерьез закреплены за звеньями, и мы убеждаемся, что всюду на них урожаи выше в два - три раза, чем на полях незакрепленных. А вспомните пример с совхозом "15 лет Октября" и звеном Н. Вотякова, приведенный писателем Б. А. Можаевым, когда со 126 га звено собирает 715 т зеленой массы кукурузы, а весь совхоз с 490 га - почти столько же, 770 т.

Существует закон не менее непреложный, чем физические законы, для исторической жизни народа. Он уходит своими корнями в глубины взаимодействия каждого живого существа и дополняющей его живой среды. В нашей повседневной жизни он проявляется как закон неотчуждаемости живой земли от живой личности. Уверен: земледелец устал от обезлички!

Основное земельное богатство страны измеряется содержанием гумуса в почвах. И чтобы его поддерживать на должном уровне (а с ним и высокие урожаи), требуется наше вспомоществование: создание навозного хозяйства в Нечерноземье и гумусного хозяйства в лесостепной и степной полосе, чтобы гумуса в почвах содержалось не менее 160 - 200 т/га, а добротного навоза вносилось не менее 50 - 100 т. Внесение на гектар пашни даже 20 т полуперепревшего навоза в хозяйствах центральночерноземных областей повышает урожай зерновых на 5, а сахарной свеклы - на 42 ц, приостанавливает деградацию черноземов, стабилизирует содержание в них гумуса и азота, улучшает хлебородные свойства почв. Это дело настолько ясное, что не требует дальнейших разъяснений. Однако в тех же центральночерноземных областях скопилось около 100 млн т навоза, который в значительной части не поступает на поля и к тому же загрязняет окружающую среду: один животноводческий комплекс на 100 тыс. голов приносит столько же вреда, сколько город с населением в 400 тыс. человек без очистных сооружений.

Чтобы не дать чернозему истощиться, не позволить ему надорваться, следовало бы более значительную, чем сегодня, часть хлебородных усилий передать Нечерноземью. Вспомним, что не так давно хлебородная нива страны делилась на три царства: пшеничное, ржаное и яшное. А в ржаное вкрапливалось еще гречишное и овсяное. Царство ржи поднималось до высоких широт Архангельской области, где на полях сеяли ²/₃ ячменя и ¹/₃ ржи. Не забудем также, что в последнюю войну именно ржаное и яшное царства да сибирская нива спасли нас: большая часть пшеничного царства была в руках захватчика.

До 30-х годов в Архангельской области под паровую рожь вносили 50 т навоза на гектар и получали более 20 ц зерна. До 50-х годов здесь сеяли пшеницу, при этом яровая пшеница не вымерзала, а озимая иногда вымерзала. Теперь озимая пшеница постоянно вымерзает, так как утрачены, как нас уверяют, зимостойкие ее сорта. Но дело не в этом: она может и здесь устоять от морозов, если земля будет в достаточной мере утеплена навозом. Яровая пшеница давала в этих краях урожаи, которые были не меньше урожаев ячменя. Теперь зернопоставки здесь сняты, выращивается только фуражное зерно. Коневский совхоз, расположенный по берегам реки Онеги, например, ныне вносит органических удобрений всего 9 т, а поступает по ячменю и овсу 15, по ржи - 9 ц зерна с гектара. А что, если бы вносили хотя бы по 20 т навоза на гектар? Снимали бы урожаи зерновых по 20 ц и более.

Переедем в Вологодскую область. Здесь, в колхозе "Родина", на каждый гектар пашни по очереди через семь лет вносят 200 т навоза и торфа. И вот результат: в 1982 году ячмень дал 62 ц/га, рожь - 30, а в среднем зерновые - 48,5 ц. За пятилетку средний урожай зерновых был 36 ц/га. Вот она какой может быть, хлебородная нива нашего Севера! Поэтому, думается, снисходительно относиться к его зерновому хозяйству неправомочно.

От современной ли агрономической науки это идет, но считать "химию плюс воду" главной причиной урожая - глубочайшее заблуждение, а оно, к несчастью, подчас торжествует. Урожай определяется всеми силами природы, всей организованностью биосферы. Если говорить только о химии почв, то не три-четыре химических элемента (азот, фосфор, калий) участвуют в жизни хлебородных существ, а почти все, которые знаем из учебников химии, и уж во всяком случае не менее 50 - 60, да участвуют не просто, а в теснейшем, не всегда ясном взаимодействии со сложнейшими соединениями гумуса (его кислотами, ферментами и т. п.). Микроскопические живые существа почвы благодаря энергии гумуса (навоза) вырабатывают бесчисленное количество соединений, без которых не бывает ее плодородной силы. Мы знаем только их мизерную часть, глубокая тайна плодородия еще не совсем раскрыта. Минеральные удобрения плюс вода без гумуса (навоза) малоэффективны для урожая и, как правило, ухудшают хлебородные силы почвы. Гумус без минеральных удобрений дает хлебородную силу почве, а минеральные удобрения без гумуса не дают.

Все жизненные условия хлебородной нивы в черноземной полосе существуют в избытке, но ввиду неустройства земли пришли в дисбаланс. Ликвидировать этот дисбаланс - дело устройства земли, как видел еще В. В. Докучаев, "выработки норм, определяющих относительные площади пашни, лугов, лесов и вод". Это и есть установление для земли экологического равновесия. Первое средство к тому - создание защитных лесов.

Великая наша беда в земледельческом деле происходит оттого, что мы не можем в полной мере преодолеть расстройство природы, частью оставленное нам в наследство, частью содеянное нами же. Сколько же нам надо создать защитных лесных полос, чтобы достроить наш степной "дом" и защитить от невзгод хлебородную ниву? Каждое поле - индивидуально, и к его защите надо подходить также индивидуально. Если бы в каждом хозяйстве имелся план защиты собственных полей, мы получили бы точную цифру. Но приглядеться, смекнуть, что к чему, и сейчас, пожалуй, можно. Возьмем наши пашни в степях и примыкающих к ним лесостепях.

Каждые 100 га распаханных серых лесных почв требуют 1,3 - 1,8 га дополнительных защитных полос, каждые 100 га оподзоленных, выщелоченных и типичных черноземов - 2 - 2,5 га, обыкновенных и южных черноземов - 2,8 - 3,3, темно-каштановых почв - 6,9 - 7,4 га лесных полос. То есть если мы хотим иметь в степях и лесостепях добротный и надежный "дом", то нужно, чтобы облесенность полей на серых лесных почвах, выщелоченных и тучных черноземах была не менее 2,3% при ширине межполосных полей не более 650 м. На типичных украинских и предкавказских черноземах она должна быть не менее 3,5% при ширине межполосных полей не более 500 м. На южных черноземах требуется облесенность полей уже не менее 4,5% при ширине межполосных полей не более 350 м, а на темно-каштановых почвах - не менее 8,9% при ширине межполосных полей не более 250. И когда раскинем эти цифры на площади, занимаемые теми или иными почвами, да затем на всю площадь пашни, то получим, что надобно нам посадить еще около 4,7 - 5,5 млн га защитных лесов. Для создания гектара защитных лесов на серых лесных почвах, оподзоленных, выщелоченных и типичных черноземах требуется примерно 200 рублей, а на обыкновенных и южных черноземах и темно-каштановых почвах - 300. Таким образом, всего потребуется 1,3 - 1,5 млрд рублей. Да на дополнительную защиту оврагов, балок, песков надо будет вложить, пожалуй, около 0,7 млрд рублей. В сумме - 2 - 2,2 млрд рублей.

Именно восстановленное лесозащитное звено, как доказал В. В. Докучаев, потянет за собой всю цепь восстановления единого строя природы степей. Поля резко повышают свою жизнестойкость и увеличивают свою продуктивность. Происходит теснейшее благотворное взаимодействие между полем и лесом. Но такое же взаимодействие происходит и между лесом и лугом. Как только единая и полная система полос вступает в силу, так некогда непродуктивные или малопродуктивные земли, особенно эродированные склоны оврагов и балок, начинают изменять свою природу тоже коренным образом: увлажненность их увеличивается за счет более равномерного распределения и накопления снега и перевода поверхностного стока во внутрипочвенный, а эрозионные процессы на них уменьшают свою силу, восстанавливается луговая растительность. И тогда луга черноземной зоны обретают новую жизненную силу. А ведь в лесостепях и степях мы имеем 20 млн га сенокосов и 63 млн га пастбищ и выгонов.

Восстановим мы благотворное взаимодействие леса, поля и луга, и степь утонет в зелени деревьев, трав и хлебов...

Вода занимает особое место в экологическом строе степей. В. В. Докучаевым была предложена программа по наведению порядка в водном хозяйстве. В чем ее смысл?

Водное хозяйство черноземной полосы надо начинать отлаживать с водоразделов тех мест, где зарождаются водные источники. Отсюда заполняется водой вся нижележащая земля, и здесь этой "крови земной" - неослабное внимание и заботу! И лесные полосы, и луга, и поля, и агротехнические приемы возделывания почвы - первый этап восстановления водного хозяйства на степной земле. Валы, ставки, пруды - второй этап его. Суть такой последовательности - чтобы вода не терялась бесполезно и не приносила вреда. Чтобы та часть ее, которая просочится в нутро земли, пополняла подземные воды, а они вышли чуть ниже родниками, ключами, малыми реками. И вот водное хозяйство двигается вслед за течением воды, спускается вниз, помогает малым рекам не иссякнуть и остаться чистыми. Кто не видел этих причудливо петляющих среди степей рек, тянущихся и 5, и 10, и 25 км? К сожалению, как раз над малыми реками на сегодняшний день нависла большая опасность: безвозвратное потребление их воды достигло десятков процентов от полного стока, а загрязнение ядохимикатами, нефтепродуктами и другими токсикантами приблизилось к критическим значениям. Малые реки на глазах исчезают. И чтобы наполнить их в центральных и южных районах Европейской равнины, надобно нам поддерживать общую облесенность их водосборов соответственно на уровне 11 - 14 и 6 - 7%, повсеместно создавать берегозащитные лесные полосы и проводить защиту их русл и берегов техническими средствами.

Кто-то, вероятно, скажет: да ведь построили же мы крупные водохранилища в степях - в низовьях Волги, Дона, Днепра, на Оби. И вложили мы в это дело немалые средства. Разве они не пошли на благо водного хозяйства степей? Замечу пока только, что восстанавливать водное хозяйство степей, регулировать его с низовьев крупных рек, мягко говоря, нерасчетливо.

Посмотрим беспристрастно, что произошло от такого восстановления. Только в бассейнах Волги и Дона потеряно под водохранилищами 3 млн га самой плодородной земли, что равносильно ежегодному недобору 4,5 - 6 млн т зерна (при современной средней продуктивности). Затем, когда-то здесь были пойменные луга и основанное на них богатое животноводство. Далее, непродуктивное испарение воды с этих водохранилищ (5 - 6 км в год); сокращение речного стока за счет наполнения мертвого запаса воды в водохранилищах, захоронение на их дне питательных веществ, унесенных с незащищенных черноземов; биологическое поражение в них воды; засоление примыкающих земель; резкое сокращение рыбных запасов. Если бы мы все это в свое время как следует подсчитали, то обнаружили бы киловатт энергии настолько вздорожавшим - а сделать его дешевле было главной задумкой, - что наверняка стали бы интенсивно искать какие-то иные источники энергии и, не сомневаюсь, нашли бы. К примеру, в той же Астраханской, да и в Волгоградской областях, богатейших солнечной энергией, можно снимать с 1 км² техническим путем (уже решенным - фотобатареями) с КПД 15% от 45 до 60 МВт энергии. А сколько снимаем энергии с 1 км² сооруженными волжскими гидроэлектростанциями? Всего 10 МВт энергии (1 МВт равен 1 млн Вт), то есть в 4,5 - 6 раз меньше!

Еще пятьдесят лет назад по всей стране работали на даровом ветре не менее 800 тысяч ветряных двигателей. Если каждый из них давал по 5 кВт, то полная установленная мощность всех ветряных двигателей составляла 4 млн кВт. А сколько же еще было водяных двигателей, экономически безопасных? Пожалуй, поболее. Все это энергетическое хозяйство мы легкомысленно и бездумно сгубили, начав затем восполнять энергетический дефицит значительно более дорогой ценой. Не будут ли за это наши внуки и правнуки считать нас мотами?

Каковы же окончательные затраты на выполнение всех работ по достройке нашего степного "дома"? Лесозащитное дело, как мы видели, станет нам в 2 (максимум в 2,5) млрд рублей. К этому надо добавить еще столько же, чтобы выполнить всю остальную программу работ. В итоге - около 4 - 5 млрд рублей. Пусть даже с учетом всех накладных и неучтенных затрат это государственное дело потребует вложений в сумме 7 - 8 млрд рублей, то и тогда они окупятся сторицей. И главная доля из этих дополнительных ассигнований ложится на работы по восстановлению водного звена.

Но и здесь мне напомнят: так ведутся же работы по восстановлению водного хозяйства степей. Да, в ряде областей ведутся, но часто не согласуясь с "азбукой устройства водного хозяйства", и потому либо не приносят плодов, которых от них ожидают, либо приводят к еще большему расстройству природы. Вот, к примеру, в центральностепных областях сооружено неоправданно много - около 2 тысяч - прудов. Из них, скажем, в Ульяновской области 22 пруда - по сравнению с другими регионами это скромно - с суммарным объемом 11 млн м³. А вот в Чувашской АССР и в Тамбовской области - соответственно 442 и 406 прудов с суммарными объемами 149 и 315 млн м³. Совершенно очевидно, что надобности в запасе такого количества воды нет. Иные из этих "прудов" - большие водоемы по 200 - 500 тыс. м³ и более. В дальнейшем же предполагается в этих степных областях строить не пруды, а огромные водохранилища, наибольшие из которых будут иметь в объеме до 10 - 15 млн м³!

На первый взгляд создание гигантских резервуаров воды резко удешевляет ее стоимость. Но, гонясь за этой мнимой дешевизной, мы как-то забываем, что основная наша цель - введение земли в наибольшую хлебородную силу. Строительство таких крупных водохранилищ (а всего предполагается соорудить их в центрально-степных областях 8 тыс.) опять же возможно не на малых реках да в балках и оврагах, а на крупных и средних реках да в их низовьях. Опять нас тянет устраивать водное хозяйство степей не с водоразделов, а с низовьев рек, опять тянет на ту же пагубу. А ведь если только задержать в степях и лесостепях половину ныне бесполезно стекающих разрушительных вод, то можно дополнительно получать 25 - 30 млн т зерна на сумму более 3 млрд рублей. А по выполнении всего комплекса мероприятий по степному "домостроительству", по восстановлении экологического баланса степей и лесостепей мы будем вправе ожидать от главной хлебородной нивы увеличения урожая на 60 - 80 млн т зерна в год, и не в отдаленной перспективе, а через десять лет.

Предлагаются и иные пути.

Уже давно появилась эта весьма заманчивая задумка - решить хлебную и вообще продовольственную проблему в стране одним махом: подать в степи поливную воду и по заданному графику орошать их - тогда вековым невзгодам придет конец, засухи перестанут нас тревожить, плодородие черноземов будет из года в год повышаться, в закрома потечет зерно, да столько, сколько нам потребуется. Авторы этой идеи утверждают: будем вводить ежегодно по 1 млн га черноземов да каштановых почв в орошение и через десять лет станем обладателями дополнительных 10 млн га небывало высокопроизводительной нивы. Предполагается, что с каждого гектара поливаемых земель можно будет получить как минимум 40 - 60 ц зерновых, а зерна кукурузы и поболее. А сколько же надо будет подать для этого воды? Отвечают: чем больше, тем выше будут и урожаи. Но чтобы гарантировать урожай зерновых в 50 ц/га и высокий урожай других культур, понадобится не менее 2000 м³ на один гектар за сезон, а то и по 10 тыс. м³! Следовательно, на все 10 млн га земли - не менее 20 млрд м³ воды плюс несколько десятков миллиардов кубических метров для обводнения "усыхающего" южного макросклона нашей Русской равнины. В целом хорошо бы кинуть туда еще одну Волгу...

Но где взять эту новую Волгу? Оказывается, надо отнять воду у северных рек и путем их подпора и перекачки подать на юг. Невзирая на то что будут затоплены лучшие пойменные луга, затоплены и подтоплены хлебородная нива, леса, деревни, села и часть городов, не говоря уже о создании непоправимо больших площадей болот в стариннейшей нашей северной житнице! А сколько же все это будет стоить? Полагаю, никто точно не знает. Да и знать невозможно: ведь не все оценивается в рублях.

Но все же попробуем подсчитать. Из проектов переброски части стока северных рек в бассейн Волги видно, что только первая ее очередь обойдется в 35 млрд рублей (включая затраты на орошение земель). По экспертным оценкам, полная стоимость проекта переброски вод на Европейской равнине составит не менее 100 млрд рублей, которые предлагается изъять из народнохозяйственного оборота.

При этом результаты орошения полей последних десяти - пятнадцати лет не могут не вызывать глубокую тревогу за те земли, которые отданы под полив. По существующей практике льется по 500, а нередко и по 1000 м³ на гектар без учета того, что грунтовые воды залегают совсем рядом и поднимаются они наверх со скоростью один - три метра в год. В результате чернозем затягивается солью. И как следствие - на поливаемых землях юга Украины и Северного Кавказа средний многолетний урожай озимой пшеницы едва перевалил за 30 ц/га, в Поволжье и Дагестане не дотягивает до 18 ц, а в Казахстане и Средней Азии еле перешагнул за 20 ц.

Еще хуже обстоит дело на этих полях с яровой пшеницей: всего около 20, а кое-где и 10 ц/га. Урожаи риса на поливаемых землях вначале доходили до 50 и даже до 60 ц/га, а спустя несколько лет стали падать из-за засоления, щелочности и удушения почв. Наши черноземы, побывавшие в руках ретивых поливателей, стали все больше и больше деградировать, так что некоторые из них вряд ли можно назвать сегодня истинными черноземами.

Уважаемые оппоненты могут возразить: бывают же на поливных землях урожаи зерновых и по 60 ц/га. Да, бывают, но там, где поливы строго нормированы и минимальны, причем даются только дополнительно к атмосферному увлажнению в отдельные годы, в отдельных хозяйствах, где есть естественная дренированность грунтовых вод.

Иные сторонники подобной идеи ссылаются на американский опыт орошения. А там действительно орошают много земель (26 млн га). Но каких? Почти 70% всех поливных угодий занято там пастбищами и травами, садовыми и огородными культурами, кормовой кукурузой и сорго, а зерновыми - только 13%. И когда в 1979 году спросили мнение фермеров в США, то 83% из них высказались за полезащитное лесоразведение как за главное средство повышения урожаев сельскохозяйственных культур. У нас наибольший эффект дает хорошо продуманное орошение земель, занятых сахарной свеклой, овощами, многолетними травами и местами рисом.

Не следует забывать, что под нашими южными черноземами в подгумусовых горизонтах, на глубинах от 3 до 20 м лежит, как скрытая, непробудившаяся язва земли, остаточное древнее содовое засоление, которое активизируется орошением. И беда нас ждет, если мы приведем его в движение.

Конечно, бывают тяжелые годины (один - два раза в десятилетие), когда лихорадит всю биосферу - планетную оболочку жизни, когда и на Солнце неспокойно, и на степных просторах свирепствуют знойные ветры, снижается запас влаги в почве, посевы изреживаются и колос становится менее полновесным. Вот тогда, и только тогда, в помощь защитным лесам и агротехническим мерам можно подключать (вспомним "азбуку орошения" В. В. Докучаева) дополнительное к атмосферному увлажнению избирательное, единичное, исключительно осторожное орошение полей с минимальными нормами полива из местных водовместилищ (тех самых ставков, прудов, колодцев) по сети закрытых трубопроводов и каналов. При этом надо следить, чтобы почвы не были уже подсоленными, чтобы грунтовые воды стояли на безопасной глубине (2,5 - 3 м), чтобы и воды, которыми поливаем, также не были засолены, насыщены биоцидами и прочими токсикантами.

Сейчас, как показывает сама жизнь, главное для нас - не столько орошение земель, сколько борьба с эрозией почв. Не защитим черноземы от этой проказы - не видать нам хлеба, хоть залейся водой да кинь ветреным степным просторам миллионы машин.

А как обстоит дело с мелиорацией земель в нечерноземных областях? Десятки тысяч давно обжитых деревень и сел пустеют, списываются в разряд неперспективных. К ним не ведут дорог, в них закрываются магазины и школы. И только величайшая любовь к земле, к родным могилам сдерживает окончательный уход людей из этих деревень и сел.

Вот и помочь бы этим не угасшим совсем поселениям, поухаживать за окрестной землей, которая возделывалась веками, была и плодородной, и обильной. И затрат-то всего потребует один гектар такой земли в несколько сот рублей.

Но мы продолжаем в основном мелиорировать и осушать болота вместо окультуривания обжитых земель, вкладывая в мелиорацию того же гектара уже не сотни, а тысячи рублей.

Нужна экологическая служба

С чего же можно начать первые шаги на пути изменения существующего положения? Природа едина, поэтому и система ее сбережения, улучшения и использования тоже должна быть единой. Нельзя сохранять землю, не сберегая - строго взаимосвязанно и взаимозависимо - ее леса, поля, луга, воды, ее животный мир. Вот тут на помощь может прийти докучаевское учение о "соотношениях между живой и мертвой природой", то есть эколого-биосферное знание, которое в свою очередь может практически реализовываться Экологической службой. Создание такой службы в стране, конечно, потребует всестороннего продумывания ее будущей структуры. Например, в какой зависимости она будет находиться с ведомствами, эксплуатирующими природные ресурсы? Одно пока ясно: ни в одном колхозе, ни в одном совхозе, ни в одном лесхозе (даже ни на одном их участке), ни в одном районе, ни в одной области, ни в одном крупном или мелком бассейне реки (озера) нельзя что-либо делать с почвой, лесом, водой, лугом, грунтом, воздухом, не проверив этих действий прежде на оселке экологических критериев и правил, хранительницей которых и могла бы явиться Экологическая служба.

Существующие ведомственные органы охраны вод (Минводхоз), воздуха (Минздрав), почв и животных (Минсельхоз), рыб (Минрыбхоз), полезных ископаемых (Мингео), иные органы охраны природных ресурсов, Гидрометслужба с пристегнутым к ней контролем окружающей среды не в состоянии уберечь биосферу, ибо она есть органическое целое, которое и нужно сохранять как таковое.

Какой же представляется живая канва работы Экологической службы? Прежде всего необходимо будет установить нормы, определяющие относительные площади пашен, лугов, лесов и вод в их соответствии с местными климатическими, почвенными и грунтовыми условиями, равно как и с сельскохозяйственными, а также иными хозяйственными условиями (характером сельскохозяйственных культур, застройками и т. п.). Проведение этой работы неизбежно покажет, в каком состоянии находится наша земля: где беда еще далека, где - надвинулась, а где - уже "на дворе". В экологии эти степени подразделяются как "норма", "кризис" и "авария" в системе защиты окружающей среды.

Выявив различные состояния земли, надо будет приняться прежде всего за те участки, которые находятся в аварийном состоянии: потерявшие гумус, утратившие лесистость и обводненность, засоленные... Но одновременно спешить на помощь землям, находящимся в кризисном состоянии. Экологическая служба координировала бы деятельность строителей, мелиораторов, водохозяйственников, техников, агрохозяйственников и всех, кто причастен к земле. Направляла бы эту деятельность и следила за соблюдением установленных норм. Мало того, взяла бы в свои руки ведущие звенья экологического баланса природы, скажем, в степях - лесные защитные полосы и гумусность. Поэтому Экологическая служба должна быть наделена правами Государственной инспекции.

Достаточным знанием биологического да пониманием начатков экологического времени стояло наше земледелие веками. Теперь же нам надобно быть настоящими знатоками и биологического, и экологического времени. Экологическая служба в помощь нашему хозяйству и земледелию должна ведать прогнозом - на разные сроки - эколого-биосферных процессов, лежащих в основе земледелия (и многих отраслей хозяйства). Но мало знать и сохранять нормы экологического баланса природы, мало предсказывать ход ее жизни - надобно еще видеть потенцию земли к урожаю, а значит, и к ее доходности. Тут речь идет о так называемом кадастре земли, который могла бы разработать Экологическая служба. И не только разработать, но и быть его хранительницей.

Без земельного кадастра немыслимо никакое доходное земледелие, никакое плановое хозяйство, никакое хозяйство вообще. Когда-то такой кадастр, пусть зачаточный, существовал. А то в накладе страна в целом. Захватывают, например, ежегодно миллионы гектаров богатейших сельскохозяйственных земель под промышленное и гражданское строительство те организации, которым это дело поручено, а рядом лежат тоже миллионные площади, не пригодные для сельского хозяйства. Вот что такое отсутствие земельного кадастра!

В. В. Докучаев еще в 1892 году предлагал создать Экологическую службу. Он рекомендовал иметь в каждом уезде с прилегающими участками рек руководителя и трех - четырех специалистов (естествоиспытателя, инженера, лесовода и геодезиста), которые и должны были бы разрабатывать общий план действий по восстановлению природы степей по единой программе.

Для теоретической базы Экологической службы целесообразно создать Государственный эколого-биосферный институт со своими периферийными опорными станциями.

Истинно цельное знание есть не компоновка материалов, собранных с десятков отраслевых научных учреждений (чем больше, тем солиднее) в пользу ведомственных интересов, а глубинное знание о мире как органическом единстве, в котором соблюдаются природные и нравственные законы.