"Республики" пернатых

По приблизительным (весьма приблизительным!) подсчетам, на Земле обитает около 100 миллиардов птиц. Некоторые из тех, которые добывают корм свой в море, - одни из самых многочисленных пернатых вообще. Три процента (260 видов) из общего числа их видов - морские птицы. Большинство из них селятся нe поодиночке, а огромными скоплениями, выбирая места Для гнезд в непосредственной близости друг от друга, порой в невероятной тесноте, когда на один квадратный метр поверхности земли или уступа на скале приходится до трех гнезд.

В таких колониях, как называют подобные скопления, высиживают птенцов иногда миллионы пернатых. На одной группе островов близ Антарктиды насчитали около 5 миллионов пингвинов Адели! Крачки гнездятся на некоторых островах Индийского океана миллионными колониями.

Столь же многочисленны в пору размножения и птичьи "базары" - гнездовья на отвесных приморских скалах. Здесь разные виды птиц, и соответственно разные "этажи" утесов занимают они. На голых, вертикальных скалах, на небольших (порой с ладонь!) уступах селятся кайры и чайки-моевки. Выше, на более обширных площадках, покрытых землей, - тупики и топорки. Самый верхний "этаж", а точнее, пожалуй, крышу занимают для гнезд серебристые и другие чайки, а также и некоторые чистиковые птицы.

Чистики (топорки, тупики, ипатки, гагарки, кайры) составляют основное население знаменитых птичьих "базаров". На отвесных скалах по берегам морей тысячами гнездятся они вместе с морскими чайками. Одно яйцо многие чистиковые птицы насиживают прямо на голых уступах скал. Чтобы труднее было скатиться, яйцо имеет конусовидную форму. Кайры, насиживая, держат его на лапах.

Тупики в мягкой почве, покрывающей вершины и уступы скал, роют ногами и похожим на колун клювом глубокие норы длиной до 3 - 5 метров. Самец и самка, внешне неразличимые, насиживают по очереди. Птенцы родятся зрячие, в длинном (у некоторых до 3 сантиметров) и густом пуху, но гнезд долго не покидают. Трехнедельные кайры уже отваживаются с отвесной скалы прыгать в море: растопыривают широкие перепонки лап, небольшие еще крылышки и на этом природном парашюте большей частью благополучно приземляются на гребни волн и даже на камни внизу. Во внегнездовое время кочуют по морям в пределах почти тех же широт, где и размножаются.

Все чистики - отличные ныряльщики. Погружаясь на 10 и больше метров, гребут, как пингвины, короткими и широкими крыльями. Остаются под водой до 2 минут; в их крови очень много гемоглобина. Охотятся за мелкой рыбой, кальмарами, рачками. Летают с очень частыми взмахами крыльев, до восьми в секунду.

Моевка, или трехпалая чайка, "истинная чайка открытого моря", во многом непохожа на других чаек. Особенности ее поведения развились под влиянием гнездования на отвесных скалах по всему северному приполярью Америки, Европы и Азии (у нас, кроме того, гнездятся почти по всей береговой полосе Дальнего Востока). Осенью многие моевки с Европейского и Западносибирского Севера улетают к Исландии, Гренландии и Ньюфаундленду.

"Большинство птиц из года в год возвращались на тот же утес и обычно даже на тот же карниз... Моевки придерживаются строгого единобрачия - пары держались вместе весь сезон, причем нередко и не один год. Супруги узнавали друг друга. Пары создавались на карнизах. Оба члена пары строили гнездо. Партнеры сменяли друг друга на гнезде в период насиживания и по очереди кормили птенцов...

Остальные чайки начинают с того, что постепенно выкапывают неглубокую круглую ямку, садясь на то место, где будет гнездо, и выскребывая из-под себя мусор, дерн и землю. Моевки, гнездящиеся на узких каменных карнизах... приносят туда ил или водоросли, а потом утаптывают их, пока не образуется твердая, плотно прилипшая к скале площадка.

Птенцы прочих чаек начинают вылезать из гнезда и расхаживать вокруг него на 2 - 3-й день жизни. Через неделю они уже совершают довольно большие прогулки. Птенцы же моевок гнезда не покидают. Они лежат в нем, а позже стоят на его краю" (Николас Тинберген).

Эта тесная привязанность к гнезду - врожденная. Птенцы серебристых и других чаек, выведенные на скалах моевками (из подложенных яиц), "ничтоже сумняшеся принялись беззаботно расхаживать по карнизу". Конечно, свалились с него и погибли. Вырвав у брата или сестры корм, птенцы моевлк не убегают с ним, как малые дети других чаек, да и всех, пожалуй, выводковых птиц. Они только голову отворачивают, "и такое движение приводит к поразительным результатам - нападение немедленно прекращается". Моевки - "единственный вид, птенцы которого имеют на шее черную полосу", и молодые птицы долго ее сохраняют. Это сигнальный знак, действующий умиротворяюще на взбешенного сородича!

У перуанских берегов лежат крохотные островки, на которые, сколько помнят местные люди, еще ни одна капля дождя не упала, и потому на них ничего не растет. Однако каждый метр их сухого побережья стоит дороже любой самой плодородной земли.

Еще инки оценили эти острова: закон охранял их и наказывал смертью каждого, кто приходил сюда, когда размножаются птицы. Гуано - вот что охраняли! И его производителей - бакланов, пеликанов, олуш. Примерно 35 миллионов этих птиц гнездятся сейчас здесь. (На одном лишь острове Дон-Мартин площадью 16 гектаров больше миллиона бакланов!)

После того как испанцы уничтожили культуру инков, о гуано надолго забыли. Но в 1840 году немецкий химик Либих установил, что лучшего удобрения природа не знает: в гуано азота, например, в 33 раза больше, чем в обычном навозе. И началась "золотая лихорадка" гуано! За несколько лет у берегов Перу добыли 12 миллионов тонн! А всего 32 миллиона тонн. Толщина первоначальных залежей достигала 30 метров! На деньги, вырученные за экспорт гуано, перуанцы смогли построить железную дорогу через высочайшие в мире горы, финансировать рыболовство и другие доходные предприятия. И вдруг, казалось бы, неисчерпаемые кладовые природного удобрения истощились.

С 1909 года острова взяты под охрану, вооруженные сторожа не пускают на них людей без особого разрешения "Компании управления гуано". Судам, проходящим мимо, запрещено гудеть, самолетам - пролетать ниже 600 метров, чтобы не беспокоили морских птиц, которых на островах и берегах Перу гнездится примерно 35 миллионов. Берега отделены метровыми заборами, чтобы ветер и волны не смывали гуано, весьма ценное удобрение. Собирают его в апреле - августе, раз в два года и только когда птицы вывели птенцов.

Добыча в 50-х годах уже достигла 250 тысяч тонн. Экспорт гуано ограничен: почти все идет на нужды сельского хозяйства Перу (хлопок, удобренный гуано, дает урожай до 320 центнеров с гектара, а без него в Луизиане - лишь 55, в Египте - 70).

Подсчитано, что местные бакланы и олуши съедают в год 5,5 миллиона тонн рыбы, в основном анчоусов, а производят лишь 200 тысяч тонн гуано (в сухом весе), значительная часть которого теряется в океане. Чтобы эти потери сократить, строят в море плавающие на якорях платформы. Опыт Южной Америки и США показал: отдыхая на них, птицы оставляют много ценного помета.

Многие птицы, чей промысел пищи связан с водой, гнездятся не на скалах, а в кронах деревьев (цапли, кормораны) или на земле (фламинго). Но опять-таки и они живут колониями.

Впрочем, не только морской или приморский образ жизни побуждает птиц поселяться сообществами в прочной зависимости друг от друга. Наглядный пример - ткачики, близкие родичи воробьев, на которых они и похожи очертаниями тела и размерами.

В Восточной Африке красноклювые ткачики чрезмерно многочисленны: на каждых 400 гектарах саванны гнездится примерно 2 миллиона пар ткачиков! Когда птицы научатся летать, все эти невообразимые миллионы устремляются на поля и плантации, где, подобно саранче, опустошают их до последнего зерна (если, конечно, не препятствовать их разбою). Но люди препятствуют! Самыми жестокими методами: в гнездовое время ткачиков травят ядами, распыляя их с самолетов, огнеметами поджигают гнезда вместе с кронами деревьев. Применяют даже динамит! Но... ткачики не сдаются! От ядов и огня вместе с ними погибают и многие другие животные - в этом вред для природы и хозяйства. Что касается самих ткачиков, то они через некоторое время вновь возрождаются в прежнем своем множестве.

Искусством плетения гнезд, пожалуй, никто из птиц не овладел с таким мастерством, как ткачики. Именно "плетения", можно сказать даже "вязания" определенным узором. Это не простое нагромождение или переплетение в беспорядке строительного материала, а настоящая тканая работа из растительных волокон. Петли и затяжки чередуются и переплетаются в определенном порядке. Само гнездо привязано к веткам или стеблям высоких трав настоящими узлами. Волокна, надерганные из растений, птица несколько раз пропускает через пальцы так, что получается петля, а потом берет клювом конец "веревки" и крепко затягивает узел.

У настоящих ткачиков гнезда "ткут" самцы. Самки лишь отделывают интерьер готового дома, выстилая сферический "пол" мягкими материалами, а под крышей сплетая "потолок" - очевидно, дополнительную защиту от тропического солнца.

Самцы живут не в единобрачии: каждый плетет гнезда для нескольких самок и покидает их, предоставив самим высиживать и выкармливать в уютном доме потомство.

Всякое строительство начинается с заготовки материала. Ткачик, отщепив клювом узкую полоску от листа пальмы, держит ее в клюве и летит, тянет за собой, отрывая заготовку нужного размера. Некоторые строят гнезда из стеблей трав. Из таких волокон в развилке тонких концевых веток плетется вначале каркас гнезда - плотное кольцо, ориентированное вертикально. Затем с одной стороны это кольцо удлиняют мешком или куполом - получается полусфера, задняя стенка гнезда. Когда она закончена, с другой стороны вплетаются в кольцо растительные волокна - ткется передняя полусферическая стенка. Снизу в ней оставлено входное отверстие.

Дом построен - жильцы (то есть самка) сами позаботятся о его внутренней отделке и о текущем, если потребуется, ремонте.

У индийских ткачиков такой примерно ритм строительства и воспитания детей. Через пять дней усердной работы гнездо уже наполовину готово, и тогда появляется самка. Она внимательно осмотрит иногда больше двадцати гнезд, прежде чем остановит свой выбор на одном из них. Самцам, построившим плохие гнезда, трудно найти невесту, и они на все лето остаются холостяками. Как только самка освоится в его доме, самец начинает плести новое гнездо, обычно на другой ветке того же дерева. Для него тоже скоро находится хозяйка. Вместе доделывают гнездо. Отложит она яйца, и самец ее покидает.

К тому времени его первое гнездо уже свободно от жильцов. Второй раз оно используется не по прямому назначению, а лишь как удобная опора для плетения снизу от него еще одного гнезда (уже № 3). Когда оно будет сделано и самка одобрит работу, самец принимается за гнездо № 4 (обычно под гнездом № 2). У самых прилежных и искусных строителей за лето бывает до пяти гнезд: одно под другим (№ 1, 3 и 5) и на другой ветке (№ 2 и № 4).

"Уже давно известно, что самцы приносят в гнезда комочки глины и вмазывают их для прочности в стенки гнездовой камеры... В дождливое время появляются на рисовых полях многочисленные светлячки, самки ловят их на корм птенцам. Прежде неверно полагали, будто этих насекомых птицы втыкают в глину на стенах гнезда, чтобы освещать по ночам свою детскую комнату" (Герхард Грюммер).

Общественные ткачики силами многих семей сооружают общий многоквартирный дом. На крепких ветках большого дерева (теперь нередко и на телеграфных столбах) укладывают кучей сучки и траву - растет вширь и ввысь некое подобие соломенной крыши. Старые, много лет надстраиваемые гнезда общественных ткачиков бывают до 3 и даже 5 метров в диаметре. Птицы, поколение за поколением, десятки лет живут в них, пока под тяжестью их дома не рухнет на землю сук вместе со всей постройкой.

Многоквартирный дом на крепких ветках большого дерева

Снизу, под общей крышей, располагаются отдельные для каждой семьи гнездовые камеры. Их бывает до сотни и больше. В пустующих квартирах поселяются мелкие соколы, попугаи и другие птицы, с которыми ткачики мирно уживаются. У них нет многоженства, как у настоящих ткачиков, а принято единобрачие. Обитают общественные ткачики в Южной Африке.

Южноафриканский попугай-монах тоже строит большие общественные гнезда, которые внешне похожи при известном воображении на крепостные или монастырские башни либо на стог сена, что более точно. Попугаи сообща (одни действительно работают, другие лишь шумят) сооружают из ветвей, преимущественно колючих, башню с "амбразурами" внизу. Это входы в гнездовые камеры. У каждой семьи своя квартира в общем доме, диаметр которого до одного, а иногда и до трех метров! Раз построив "башню", попугаи-монахи ее не покидают даже после того, как выведут птенцов. В ней ночуют и прячутся от врагов. Как во всяком хорошем доме, есть здесь и непрошеные квартиранты. Мирные - амазонские и прочие местные утки. И опасные - поселяются опоссумы в верхних этажах, но до гнезд попугаев под колючим и плотно сплетенным "полом" захваченных квартир им трудно добраться. Опаснее других врагов - индейцы. Желая полакомиться жареными "цыплятами", они просто поджигают этот общий птичий дом.

На некоторых из Больших Антильских островов (Испаньола и Гонав) живет небольшая птичка, близкий родич наших свиристелей, пальмовая бормотушка, или дулюс. Соединившись числом до 20 - 30 пар, эти птицы строят под одной общей крышей свои гнездовые камеры. Общее гнездо получается в диаметре до метра и располагается в кроне пальмы. Все гнездовые камеры соединены узкими щелями. Они, однако, достаточно широки для того, чтобы соседи разных квартир могли посещать друг друга, не покидая общего гнезда.

Особая форма сообществ животных - так называемые детские сады: объединения одновозрастных птенцов в обособленные от взрослых птиц группы. Наиболее типичны они у императорских пингвинов.

Пятинедельный птенец впервые ступает не опробованными еще лапками на снег. Ковыляя, уходит в "детский сад". Сотни сверстников, плотно сбившись в кучу, стоят темной толпой, и брат брату греет бока. Взрослые пингвины со всех сторон оберегают их охранным валом от ветра и от больших чаек и буревестников, которые могут насмерть забить пингвинов-птенцов.

Детский сад пингвинов

Родители приходят и в крике и гаме находят своих детей среди тысяч чужих. Только их кормят: самые прожорливые зараз глотают по 6 килограммов рыбы!

Пятимесячные пингвины в родительских заботах уже не нуждаются. Пришла весна, а за ней и лето, льдины подтаяли, крошатся; на них выпускники пингвиньих "детских садов" плывут на практику в море. Туда же направляются и взрослые.

"Нечто подобное наблюдали у обыкновенных гаг, которые в большом числе живут на берегах в высоких широтах Севера. "Детские сады" имеются также у пеликанов, фламинго и крачек. Здесь каждая родительская пара кормит только своих детей, которых в толпе птенцов находит без особого труда. Вопрос о том, как это им удается, остается открытым" (Герт фон Натцмер).