Стратегия Разума - нравственный императив

Автор этой книги - представитель естественных наук. Даже скорее «технарь». Получив изначальное математическое образование, я всю жизнь занимался техникой, механикой и теми разделами физики, которые составляют фундамент современной техники. Вот почему, оказавшись втянутым в сферу экологической проблематики, я, естественно, занялся вопросами моделирования процессов, протекающих в неживой природе, - это динамика атмосферы, океана, геохимических циклов и т. д. В результате исследований и возникла концепция экологического императива. Наш коллектив исследователей стал думать и о научных программах, которые необходимы для того, чтобы понять смысл императива, получить те знания о естественных процессах, протекающих в окружающей среде, которые помогут уберечь человека от возможных опасностей и катастроф. О некоторых из этих программ уже рассказано в этой книге.

Однако по мере «вживания» в проблемы экологии человека во все большей степени мы начинали понимать, что главные трудности в дальнейшем будут связаны не с возможностью понять ограничения, которые накладывает на наши действия биосфера, а сам человек, его способность принять экологический императив: мы увидели, как из-за горизонта постепенно поднимается «главная проблема современности» - проблема Человека. Наряду о императивом экологическим существует еще императив нравственный.

Обсуждать его смысл, а тем более пути его реализации - это не дело естественников. Здесь мы вступаем в сферу гуманитарной культуры, здесь нужен профессионализм обществоведа. Тем не менее закончить эту книгу, не сказав ничего о нравственном императиве, я не считаю себя вправе - это может создать у читателя искаженное представление о шкале ценностей, ибо вся моя книга в конечном счете лишь предисловие к утверждению нравственного императива. К тому же, как у всякого русского интеллигента, воспитанного на традициях классиков XIX века - Гоголя, Достоевского, Толстого и истории отечественной философской мысли, традиционно раскрывающей Человека в единстве с Природой, у меня создалось определенное представление о том, что должно явиться содержанием наших поисков и нашей активной деятельности.

Мораль и нравственность - чаще всего они произносятся одновременно, иногда даже отождествляются. Так, например, в философском словаре объяснение слова «нравственность» весьма лаконично см. «мораль». В западных языках эти понятия вообще не различаются и переводятся одним словом. Но в русском языке, как мне кажется, есть известные оттенки, различающие эти два слова.

Нравственность - понятие более широкое, относящееся, прежде всего, к общественному сознанию. Мораль ближе к личностному поведению человека - это совокупность норм поведения, регламентируемых общественным сознанием, нравственностью. Не мне судить о точном определении этих понятий - это дело философов, специалистов в области этики и лингвистов. Мне надо только, чтобы читатели знали, что я имею в виду, произнося те или иные слова.

Процесс становления нравственности и морали - это длительный эволюционный исторический процесс. Он связан со становлением и развитием общественных отношений и прежде всего с общественной трудовой деятельностью. С позиции специалистов в области информатики важнейшей причиной появления нравственных принципов была необходимость в создании новой формы памяти. Ни генетическая память, ни обучение по принципу «делай как я», столь распространенные в стадных сообществах, не могли обеспечить передачу и накопление трудовых навыков и знаний, которые постепенно приобретали наши далекие предки. А без такой памяти прогресс общественных форм организации неоантропов был невозможен. Эту память реализовал «Учитель» - система, возникшая еще сотни тысяч лет назад.

Но создание этой системы было равнозначно прекращению совершенствования человека как биологического вида, ибо система «Учитель» могла возникнуть только вместе с принципом «не убий» - основой человеческой морали. Элементы «морали», как я уже писал в предыдущих главах, существовали еще у ряда высших животных, это нормы поведения, обеспечивающие в определенных условиях благосостояние популяции, стада, семьи.

Только тогда, когда общество взяло под свою защиту всех своих членов, мог возникнуть институт «мудрецов» и «умельцев». Но вместе с первыми зачатками нравственности начала угасать и внутривидовая борьба - основа совершенствования генотипа. Значение этой новой памяти было столь велико, что человечество предпочло ради нее отказаться от биологического совершенствования вида.

Значит, замена «животных» норм поведения нормами человеческой морали и нравственности - это переломный момент в истории антропогенеза, истории становления человеческого общества. В дальнейшем каноны человеческой морали никогда не оставались неизменными, они приспосабливались к условиям жизни общества, приобретали классовый характер и т. д.

Тезис, который я попытаюсь раскрыть в этом разделе, следующий: человечеству для того, чтобы обеспечить свое будущее, предстоит смена нравственных принципов столь же глубокая, какая произошла на заре становления общества, когда нормы поведения в стадах неоантропов сменились основами человеческой морали.

Такой вывод следует из всего сказанного ранее. Он - следствие экологического императива, и реализация его неизбежно потребует императива нравственного.

Сопоставляя те перестройки моральных основ общества, которые ожидают человечество с возникновением основ человеческой морали на заре общественного бытия Человека, я должен сказать и об их различиях. И хотя перестройка поведенческих норм, которая нас ожидает, должна быть не менее глубокой, различия тем не менее носят совершенно принципиальный характер.

Прежде всего у нашего предка было время, ему некуда было торопиться. Перестройка поведения тянулась, вероятно, многие тысячи поколений. Во-вторых, Природой был отлажен механизм, с помощью которого происходила такая перестройка. Это был все тот же механизм отбора. Только не дарвиновский механизм внутривидового отбора, действующий на уровне индивида, а отбор на уровне популяций или первобытных стад, постепенно превращающихся в человеческие племена. Те стада, в которых возникала более «совершенная» мораль, становились обладателями лучших знаний, лучшего оружия, более дисциплинированных боевых дружин... Благодаря этому они могли выкорчевывать из своей экологической ниши всех других, «менее моральных» претендентов на положение родоначальников нынешнего человечества.

Теперь ситуация совсем другая. У нас просто нет времени для стихийной, «естественной» перестройки, нет не только тысяч, но и десятков поколений. Экологический кризис надвигается стремительно и в середине следующего века положение человечества может оказаться катастрофическим, даже если силовые приемы разрешения противоречий окажутся под запретом. Природа не дает нам времени для адаптации. По той же причине и «естественные» механизмы отбора оказываются заведомо непригодными. Но зато ныне у Человека есть Разум, есть ясная цель, понимание обстановки и путей поиска решений и резервы для их реализации.

Куда же идти?

Это труднейший вопрос, но каждый исследователь, во всяком случае для себя, должен его решить. И в своих размышлениях на эту тему, я конечно, отправляюсь от позиции той науки, которой занимаюсь последние десятилетия, - информатики и теории управления.

Поговорим сначала о механизмах, с помощью которых можно влиять на утверждение тех или иных принципов нравственности.

Я думаю, что решающую роль здесь предстоит сыграть все тому же институту, который я назвал «Учитель». Именно этому институту наши далекие предки обязаны тем, что они стали людьми, тем, что человечество есть сегодня, всем достижениям цивилизации, своей моралью и нравственностью.

Когда я пишу с большой буквы слово «Учитель», то я имею в виду всю систему воздействия на человеческое сознание, его психику, воздействие, которое оказывают на него семья, школа, общественная среда, в которой протекает вся его жизнь, и, конечно, характер трудовой деятельности.

От совершенства этой системы, ее соответствия внешним условиям, характеру производительных сил и другим общественным структурам прямо зависело благополучие и прогресс обитателей пещеры, племени, нации, народа... И в будущем совершенство системы «Учитель», ее соответствие современным условиям, способность формировать нравственные принципы сделается, по моему мнению, важнейшей задачей цивилизации - в эпоху ноосферы может вступить лишь по-настоящему интеллигентное общество, понимающее свои цели, отдающее отчет в трудностях, стоящих на пути своего развития, способное соизмерить свои потребности с теми возможностями, которые дает ему Природа.

В эпоху ноосферы огромную роль будет играть личность учителя, основного элемента системы «Учитель». Читателю может показаться преувеличением, но я убежден, что в том новом состоянии человечества, которое будет удовлетворять требованиям экологического и нравственного императива, учитель сделается центральной фигурой. Я думаю даже, что каждый человек, претендующий на роль руководителя в любой сфере человеческой деятельности - политической, хозяйственной, военной (военачальники, наверное, еще долго будут существовать на планете), - должен показать себя сначала талантливым учителем. Это своеобразный тест на право ответственности за судьбы других людей.

Эпоха ноосферы

Быть талантливым учителем, передавать другим свои знания, а особенно свои нравственные начала, преодолевать агрессивность и «сеять добро» - как говорилось в старину, куда труднее, чем быть конструктором, хозяйственником, политиком... Как этого люди не понимают до сих пор.

Если это так, то первое, что необходимо для совершенствования системы «Учитель», - обеспечить престиж учителя, привлечь к этой деятельности самых талантливых и умных людей - людей, способных мыслить самостоятельно.

Проблема строительства института «Учитель» - общепланетарная. И в наступающем веке именно ей, я думаю, будут посвящены мысли и усилия ученых и государственных деятелей - всех передовых людей, думающих о будущем человеческого общества.

«Мыслить по-новому» - этот призыв XXVII съезда КПСС своевремен во всех сферах нашей деятельности, не только в хозяйственном управлении. Новая эпоха истории человечества, в которую мы вступаем, диктует свои новые требования. Это прежде всего требования экологического императива. Они постепенно все глубже и полнее понимаются учеными, и граница допустимого, как я ее назвал - «запретная черта», становится все более осязаемой. Этот процесс понимания и роста ответственности обязан не только науке: сама жизнь все время преподает нам уроки. Разве трагедия Чернобыля мало чему научила?

Значит, знания и понимание растущих трудностей все время накапливаются. Первая задача, которая встает перед системой «Учитель», - довести эти знания до миллиардов людей. Появление новых нравственных начал невозможно без ясного понимания их необходимости всеми жителями нашего космического корабля!

Эти знания, знания общих опасностей будут рождать ощущение человеческой планетарной общности. Все мы должны научиться чувствовать себя членами одной семьи, судьба которой зависит от всех ее членов, - это, наверное, первый принцип нравственного императива.

А для того чтобы мы могли этого добиться, нужна широкая международная просветительская программа. Я думаю, что в нынешних условиях проблема просветительства начинает становиться в ряд важнейших задач, которые поднимаются перед людьми.

Еще раз повторю - только по-настоящему интеллигентное общество будет способно переступить границу эпохи ноосферы. Распространение знаний, столь необходимых для выработки норм поведения, для осознанного принятия тех или иных ограничений нуждается в использовании всех современных средств массовой информации.

Среди них я особенно выделяю то, что теперь называется телематика - это симбиоз телевидения, космической связи и информатики. Примером телематики являются телемосты, приобретающие все большее распространение.

В отличие от телевидения - одного из важнейших средств массовой информации - телематика позволяет вести активное обсуждение, проводить дискуссии между людьми, находящимися в данный момент в самых различных частях планеты. Я думаю, что со временем, когда средства телематики станут столь же дешевыми, как и средства вычислительной техники, она сделается одной из важнейших средств просветительства и массового распространения необходимых знаний.

Конечно, все это порождает множество труднейших политических и организационных проблем. В самом деле, вся подобная деятельность должна иметь определенную направленность, может, более точно, - некоторую общую составляющую. Здесь множество труднейших проблем, и не только организационных: монополизация средств массовой информации и просветительства столь же опасна, как и отсутствие любого контроля и действие по принципу laissez faire, то есть не мешайте деньгам делать деньги.

Сочетание централизации и независимости средств массовой информации и просветительства, повышение роли международных организаций в этой сфере и их ответственности перед жителями планеты - все это те вопросы, которые уже поднимаются из-за горизонта и решение которых не может откладываться на следующий век!

Итак, система взглядов, которая у меня постепенно складывается, сводится примерно к следующему.

Первое - общество постепенно вступает в эпоху, в которой для обеспечения дальнейшего развития необходимо выполнение экологического императива. Современная наука по мере своего развития способна все более полно раскрывать его содержание и формулировать систему запретов, обязательных для всех людей, стран и народов.

Второе - выполнение условий экологического императива. Оно потребует некоторого нравственного императива, ибо экологический императив будет накладывать определенные и, наверное, довольно жесткие условия на характер человеческой активности, поведение отдельных людей и существенно менять бытующее, ныне представление о свободе личности. И только тогда эти условия будут иметь шанс быть выполненными, когда они будут реализовываться вполне сознательно, и не только в силу правовых уложений, а в силу внутренней необходимости. А правовые уложения сохранятся - уроды, для которых требуются методы принуждения, вряд ли переведутся, во всяком случае в обозримом будущем. Значит нравственный императив, его выполнение основной массой людей, живущих на нашей Земле, - это прежде всего результат обучения и воспитания. Воспитания в самом широком смысле этого слова.

Развивая эту систему взглядов, я до сих пор еще ничего не сказал о том, что же должно лежать в основе системы «Учитель», какие новые принципы, приемлемые для всех людей Земли, следует положить в основу его деятельности?

Разумеется, выработка подобных принципов может быть следствием только широкого коллективного творчества. Они родятся в результате мучительного пересмотра установившейся системы понятий и традиций, трафаретов мышления, религиозных и прочих воззрений. Их научное обоснование потребует создания науки о человеке, усилий философов и обществоведов, которым еще предстоит заложить основы научного подхода к проблемам, выдвигаемым нравственным императивом.

Мы находимся пока лишь в самом начале этого пути, и мне очень трудно дать более или менее целостное представление о принципах, которые необходимо положить в основу системы «Учитель». Вот почему я ограничусь лишь некоторыми разрозненными соображениями.

Когда я рассказывал о системе запретов, возникших еще в эпоху антропогенеза, то я постарался выделить главный, который в конечном счете оказал решающее воздействие на последующее развитие общественных отношений. Это, по моему глубокому убеждению, был принцип «не убий». Именно он прекратил яростную внутривидовую борьбу, которой род «прачеловеческий» был обязан своей быстрой биологической эволюцией. Утверждение этого принципа ограничило проявление первобытной свирепости (которая была необходима на ранней ступени антропогенеза), наложив табу на первобытные инстинкты, родило не только общество, но и человеческую личность.

Я думаю, что любая перестройка процесса развития - здесь я имею в виду, конечно, общественное развитие, - всегда связана с каким-нибудь очень простым и понятным, очень общим и в то же время лаконичным принципом. Удивительный взлет Советского Союза в то первое пятилетие после окончания гражданской войны, которое и сейчас продолжает удивлять историков, связан, если вдуматься, с единственным принципом - «заменой продразверстки продналогом».

Будучи проведенным последовательно, он породил и все последующие замечательные следствия, всю эпоху 20-х годов, к которой сейчас приковано внимание не только ученых, но и общественных деятелей, писателей, журналистов...

Необходимость нравственного императива мне стала уже давно понятна - это пришло вместе с понятием «роковой черты». Но что следует положить в его основу? Какова должна быть логика его развития и лаконичная формулировка его основного принципа?

Сегодня мне кажется, что этот основополагающий принцип уже тысячи лет бытует в человеческом сознании, во всяком случае, произносится. Это принцип благожелательности к человеку, уважение к личности человека. Его иногда формулируют в религиозном контексте как «люби ближнего, как самого себя», хотя он гораздо глубже и человечней. Принцип благожелательности произносился очень многими, и смысл его бывает очень разным. Кто впервые произнес его, я не знаю! Во всяком случае, принцип «люби ближнего» взяло на вооружение христианство. Однако это не помешало ему жечь костры инквизиции, уничтожать альбигойцев, арабов и творить во имя великого принципа любви различные другие мерзости. Ислам тоже говорит нечто подобное, но одновременно любой человек, не исповедующий его, не только не достоин любви, но и может быть уничтожен во славу пророка. Ближний - это лишь тот, кто следует шариату, совершает нужное количество намазов.

Значит, этому тезису должен быть придан иной смысл, чем это принято в канонизированных представлениях. Наверное, принцип «полюби ближнего» еще потребует многочисленных комментариев и уточнений. Тем не менее я думаю, что ближе всего к тому смыслу, который должен лечь в основу нравственного императива, лежат представления русской мысли второй половины XIX века.

Дорогой читатель, я очень боюсь, что вас может насторожить мое частое обращение к истории русской мысли. Но постарайтесь непредвзято задуматься над тем, о чем и как писали Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой и многие другие, о том умонастроении, которое, благодаря им, возникло в русском обществе, и вы увидите ту глубину человечности, которую внесли наши соотечественники в мировую культуру.

Человек - отнюдь не создание «по образу и подобию божьему»; в нем немало мерзости! Это и агрессивность, унаследованная от его далеких предков, и трусость, и алчность, и вероломство, и страсть к стяжательству, и лживость, и многое другое. Подчас становится страшно, когда осознаешь, что именно для существ, обремененных этими пороками, мы строим социализм, думаем об их будущности, тщимся их руками сделать что-то хорошее. И величие нашего классического искусства состоит как раз в том, что оно, обнажая эти, присущие человеку пороки, показывает тем не менее, что человек - любой человек - заслуживает любви и «человеческого отношения».

И это принятие принципа «люби ближнего, как самого себя», эта классическая русская традиция иногда с удивительной силой проявляется и в нашей современной литературе. Я внимательно слежу за творчеством В. Астафьева. Далеко не все, что он написал, я могу принять. Мне кажется, что он порой теряет чувство меры, иногда ему недостает чувства уважения к другому образу жизни и чужим мыслям, но в главном... Какая галерея персонажей проходит перед глазами его читателей, какое невероятное разнообразие характеров и человеческих особенностей мы встречаем в его книгах. «Положительных героев» или «безупречных личностей» я там и не заметил. Но сколько любви у него к своим персонажам, сколько боли за их судьбы и желание исправить условия их жизни, сделать их такими, чтобы у каждого из них могли проявиться те потенциальные силы, которые таятся до поры до времени в каждом человеке. В каждом! Один будет способен на подвиг А. Матросова, другой станет нежным отцом или врачевателем. Книги В. Астафьева потрясают, как и книги русских классиков.

Нет, не обеднела наша страна талантами, и, несмотря на все превратности судьбы нашего народа, то богатство мыслей и чувств, которое было добыто талантом и трудом поколений наших соотечественников, живо и развивается. Жизнь прекрасна сама по себе, и человек знает это с рождения. Но сколько прекрасного он может сам внести в жизнь, окружающую нас. И когда это открывается для человека, то он тоже оказывается потрясенным.

В Ленинграде живет и трудится замечательный художник Валентина Ивановна Гуркаленко. Она режиссер Леннаучфильма и делает почти неизвестные широкому экрану 20-минутные фильмы. Мне довелось видеть ее фильм, посвященный И. С. Тургеневу и его музею в Спасском-Лутовинове. В фильме не произносится слов, нет действующих лиц. Вы слышите прекрасную музыку, бродите по аллеям старого парка, смотрите в окно, в которое смотрел писатель, и слышите всего лишь одну строчку: «Как хороши, как свежи были розы!»

Зритель выходит потрясенным. И становятся бессмысленными все сплетни, которые бытуют о его личной жизни, все то копание в жизненных мелочах, чаще всего именуемое литературоведением. Вы прикоснулись к прекрасному, вы увидели то, что видел И. С. Тургенев, вы получили заряд «человечности», стали чуточку лучше.

Вот эта вера в человека, вера в то, что каков бы ни был изначальный спектр характеров, жизненные обстоятельства и направленное их изменение, может выдвинуть на первый план те качества, которые и нам хочется называть человеческими. Вот это и есть та трактовка извечного принципа, которая свойственна русской культурной традиции и которая, я думаю, может сыграть важнейшую роль в формировании системы «Учитель».

Итак, будучи профессиональным «технарем», я стал говорить об искусстве и гуманитарном или даже гуманистическом образовании. Я думаю, что это не случайно. Чем больше я занимаюсь естественными науками, тем больше мне недостает гуманитарного образования, и чем шире становится мой общегуманитарный кругозор, тем лучше я начинаю понимать естественные науки и их место и роль в жизни людей.

В средней школе я учился в те годы, когда, кроме тенденциозного обществоведения и куцего курса литературы, ничего в школе не изучали, а знание русской истории считалось даже крамолой и великодержавным шовинизмом. Так что всем тем, что относится к гуманитарной сфере, пришлось заниматься уже во взрослом состоянии. И я могу хорошо проследить, как по мере увеличения моего «гуманитарного ценза» менялась и шкала интересов и ценностей.

Вначале мне казалось, что настоящее дело это лишь технические науки и математика. Теперь, анализируя свой опыт многолетней не только научной, но и педагогической деятельности, я убежден в необходимости хорошего изначального гуманитарного образования. Надо заметить, что эти мысли разделяет все большее число физиков, математиков, естественников. Не зря же говорят о гуманитаризации науки.

Думая о будущем, о грядущей эпохе ноосферы, я все больше склоняюсь к мысли о том, что наступающий век будет веком науки о человеке. Если первая половина XX века прошла под знаком развития технических наук и физики, если во второй половине нашего столетия на первый план стали выдвигаться науки о живом мире, то век XXI станет веком гуманитарных наук. Этот факт не умозрительный - это необходимость, диктуемая нравственным императивом.

Вот почему мне кажется, что в системе «Учитель» как в содержании просветительской деятельности, так и в обучении подрастающих поколений большую роль станут играть разнообразные знания, формирующие представления о прекрасном, о возможностях человеческого творчества - единственной альтернативе потребительству, - истории человечества, его единстве с Природой...

В этом воспитальном цикле особую роль, по моему глубокому убеждению, должно сыграть искусство - настоящее искусство. Этот эпитет имеет право быть присвоенным тогда и только тогда, когда искусство потрясает Человека, открывает ему глаза на что-то новое, ему неведомое. В этом случае оно становится силой, перестраивающей Человека, создающей новые ценности, силой, способной заставить Человека принять новый нравственный императив. Значит, не только знания, но и искусство в эпоху ноосферы, их единство должны сделаться основой системы «Учитель».

Роль гуманитарных знаний и культуры вообще будет расти по мере развития цивилизации. Я думаю, что это утверждение достаточно очевидно. Его справедливость нетрудно иллюстрировать всем ходом исторического процесса. Эту точку зрения разделяют, по-видимому, большинство из тех, кто задумывается о подобных материях.

Но одновременно высказывается и представление о том, что постепенно должна происходить и унификация культур. При этом ссылаются на развитие коммуникаций, единство технических средств, обеспечивающих нашу жизнь, использование природных ресурсов и т. д. В результате рождается представление о том, что в будущем все человечество будет представлять как бы одну нацию, с единым языком, единой культурой. Как говорилось в 30-х годах: не будет ни черных, ни белых - все будут серенькими. Это утверждение мне кажется неверным и оскорбительным, а стремление к унификации просто опасным.

Любой эволюционный процесс идет так, что происходит непрерывное усложнение организационных форм (так называемая цефализация) и рост разнообразия. Эта особенность эволюционных процессов носит название закона дивергенции. Я об этом уже говорил немного в первых разделах этой главы.

Развитие общественных процессов, как и всякие естественные процессы развития, также подчиняется этому закону. Конечно, если специально не ставить себе цель унификации общественных организационных структур и культур. Такие стремления, во всяком случае пожелания, высказываются, происходит иногда естественная, а порой и искусственная ассимиляция. Однако реализация подобных стремлений была бы несчастием и даже трагедией для человечества.

Культура, так же как и генетическое разнообразие, - это память о человеческом опыте. Исчезновение любого элемента культуры, так же как исчезновение какого-либо вида, уже никогда не восполнимо. Это навсегда утерянный опыт.

В предыдущем разделе я говорил о проблеме сохранения генетического разнообразия. Теперь надо подчеркнуть существование и не менее важной проблемы - сохранения разнообразия культур, сохранения и расширения ее палитры.

Наверное, уместно заметить, что научно-технический прогресс не только дает нам новые технологии, но и в немалой степени влияет на утерю некоторых полезных навыков. Так, например, мы навсегда потеряли секреты дамасской стали. Потеряны многие секреты народной медицины. Под угрозой уход в небытие тибетской медицины. Утеряны навыки сохранения экологического равновесия в тех областях земного шара, где его поддерживать особенно трудно, например на Севере. Утеряны записи народов майя. И многое, многое другое. Это все не просто издержки цивилизации и технического прогресса, это прежде всего результат невежества и косности.

Обсуждая проблемы нравственного императива, я говорил почти исключительно об институте «Учитель». Как бы он ни был важен, проблема, разумеется, к нему одному не сводится. Я предупредил читателя, что буду говорить лишь о фрагментах проблемы нравственного императива, о /тех вопросах, которые были предметом моих раздумий. Я вижу их ограниченность, и, рассказывая о том, что меня волнует, я хочу лишь инициировать мысли читателей, их желание подумать вместе. А это необходимо, ибо уже сейчас видно, сколь много встает новых вопросов, новых и для науки, и для искусства, и даже для... политики. Вопросов, четких ответов на которые пока нет!

Нравственный императив потребует и нового мышления политиков, поскольку должны качественно измениться отношения между государствами, и политикам придется признать не только невозможность использовать силовые приемы для разрешения противоречий, но и признать существование общих целей сохранения экологической стабильности планеты, и, наконец, необходимость изменения моральных и нравственных принципов жизни людей. Все эти вопросы далеко выходят за рамки компетентности автора этой книги.

В заключение мне бы хотелось только обратить внимание на одно важнейшее обстоятельство, которое было предметом многочисленных высказываний профессора Б. Т. Малышева. Люди - очень разные: наряду с агрессивными, стремящимися к личной власти, способными переступить через любые законы существуют и такие, которых Б. Т. Малышев называет «гармонителями». Это люди, стремящиеся найти компромиссы, предотвратить возможные конфликты. В разные периоды человеческой истории роль тех или иных в прогрессе, в развитии общества была различной. И, наверное, на заре общественной истории «человека разумного» он вряд ли мог бы выжить без тех темпераментных «властителей», чья энергия и стремление к господству, доставшиеся им в наследство от своих диких предков, обеспечивали не только стабильность и благополучие своих племен, но и в немалой степени содействовали отбору, отбраковке негодных организационных структур.

Но времена меняются, и то, что было приемлемым и даже необходимым в эпоху раннего палеолита - выдвижение па первый план и наделение властью агрессивных и властолюбивых членов общества, - начинало вредить развитию человечества как вида, тормозить развитие цивилизации, а порой и отбрасывать ее назад, как это было во времена Чингисхана или Тамерлана... А сейчас появление на исторической авансцене подобных персонажей просто опасно - опасно для человечества в целом.

Мы вступили в такую эпоху своей истории, когда один человек может оказаться источником бедствий для всего остального человечества - в руках одного человека могут оказаться сосредоточены невообразимые мощности, неосторожное, а тем более преступное использование которых может нанести человечеству непоправимый вред.

Это сейчас понимают уже многие, но ассоциируют эти опасности только с пресловутой «красной кнопкой», нажатие которой отправит в путь смертоносные ракеты. На самом же деле все значительно более сложно, и человек, наделенный властью, способен, если он не обладает необходимыми нравственными качествами, нанести колоссальный ущерб развитию общества.

Вот почему Б. Т. Малышев подробно обосновывает необходимость тщательного отбора лиц, которым однажды может быть поручено управлять другими людьми, будут вручены права использовать во благо людей то могущество, которым ныне начинает обладать человечество. Людей, способных выполнять эту высокую миссию, в современных условиях он называет «гармонителями».

Я во многом разделяю его взгляды и тоже полагаю, что наступающий этап в развитии обществ потребует выработки специальных требований, которым должен удовлетворять человек, предназначенный для выполнения «командных» функций.

Рассказывая о системе «Учитель», я не оговорился, высказав предположение, что в эпоху ноосферы именно корпус учителей должен быть той базой и той жизненной школой, которая будет способна отбирать людей, годных для руководства другими людьми, и тех, кому может быть доверено распоряжаться тем могуществом, которым мы уже сегодня располагаем.